После сытного ужина — гречневой каши с маслом и кофе — колонисты начали готовиться ко сну. Располагались тут же, у костров. Усталые мальчики быстро уснули. Только тетя Таня долго еще копошилась у котлов.
Саша лег рядом с Директором. Тот, вытянув острый нос, лежал на спине и храпел во сне. Матросов не спал, разглядывал из-под одеяла ночное небо и думал. Он начал привыкать к колонии, у него уже появились друзья. Однако юноше надоедало однообразие, тянули былые дороги... Поэтому переживания этих дней можно было сравнить с чувством человека, идущего по карнизу дома: ему ведь легко оступиться…
Над головой раскинулся черный полог с светлячками звезд. Стройный тополь качался под дуновением ветерка. В воздухе носились летучие мыши, где-то изредка страшно кричал козодой.
Петр Трофимов — Матросов узнал его по голосу — рассказывал небылицы о лесах, разбойниках и красавицах, лукавых и мудрых. Под монотонный голос рассказчика лагерь засыпал. Мимо прошел кто-то высокий. Саша приподнял голову: кто бы это мог быть? Узнал: Сулейманов.
Мысли подростка переметнулись к Сулейманову. Ребята говорили: нет того, чего бы не знал Сулейманов. Он точно знал, когда надо начинать сеять, когда приступить к боронованию, когда будет дождь, при каком ветре закрывать парники, что лучше растет на том или другом участке, какую траву охотнее едят волы, как сохранить семена, что можно приготовить из бобовых, как пустить остановившийся трактор, почему потеет «Грузовик» — огромный, сильный конь... и когда он рассматривал даль, казалось, что он читает историю земли...
— В шестнадцатом веке здесь был дремучий лес, — говорил он. — В семнадцатом — сюда заходили охотники за пушниной и беглые из центральных областей. В восемнадцатом — стояли лагерем восставшие крестьяне, в девятнадцатом — под Нагаевской горой люди отвоевали первые десятины пахотной земли. В двадцатом — Великая революция, по-настоящему великая, резко изменившая жизнь. Только двадцать лет назад на эти поля пришли первые тракторы, новые законы земледелия…
Ребята говорили еще, что Сулейманов не знает таких слов, как усталость, лень, сон… У него была любимая поговорка: «Наша обязанность — красиво трудиться». Поэтому заглаза ребята называли его «товарищ красиво трудиться». Еще говорили о том, что стоило поработать с ним месяц-другой, как отношение к нему резко менялось: оказывалось — нет более привлекательного человека, чем этот непоседа. И ребята не чаяли в нем души.
Саша не особенно верил этим рассказам, ему не нравился Сулейманов вообще: и его гортанный голос, и карие глаза, и укоры. И сейчас Саша проводил его недобрым взглядом.