— Михаил Трофимович, к вам можно? Не побеспокою?
Катеринчук оглянулся, в дверях стоял Дмитриев.
— Милости просим... Присаживайся!
— Нет, садиться не буду, я только на минутку. Взгляните, что я нашел.
Он передал Катеринчуку клочок измятой бумаги, наверное, вырванный из ученической тетради.
— Что это такое?
— Прочтите.
Катеринчук начал разбирать неровный почерк: «Обратите внимание на своих активистов, ребята хотят тикать. А кто, сами поищите».
— И все?
— Да.
— Подписи нет?
— Как видите, без подписи. Побоялся написать свою фамилию.
— Что это значит?
— Я думаю, что неизвестный автор прав, надо обратить внимание. Хотя и без подписи, но сигнал...
Катеринчук задумчиво сказал:
— Да... Весна, естественная тяга... Как ни говорите, есть среди наших воспитанников еще такие, которые сегодня же, немедленно бросились бы бежать. Одних можно воспитать за год, а для других этот срок очень мал. Если вдуматься, после каких драм тот или другой мальчик попал к нам, так невольно испугаешься ответственности за его воспитание. А между прочим, бояться нечего, — улыбнулся Катеринчук. — С большим тактом и быстро нам надо раскрыть заговор беглецов.
— А как?
— Посоветуемся с Петром Филипповичем. — Он взглянул на часы. — Для этого у нас еще есть время… Пошли.
Начальника застали в парке. Он проверял ход работ по лесонасаждениям. Стасюк пробирал Митьку Рыжего.
— Мышиные норы копаете. Честное слово, вы напоминаете сусликов, а не колонистов. Сколько времени работаете? — Взглянув на Матросова, стоящего рядом, Стасюк спросил: — А вы, молодой человек, почему не работаете?
— Я кончил свой участок, — отвечал тот.
— Тогда помогайте товарищу. Живо кончайте. — Заметив Катеринчука и Дмитриева, Петр Филиппович продолжал: — Вы мне очень нужны. Только вернулся из города. Горсовет начал распределять пристани, я ходатайствую о закреплении за нами пристани у устья Кара-Идели. Через несколько дней прибывают плоты. Заезжал на ремзавод, потребовал ускорения ремонта машин. Тут вызывают в РОНО, в горсовет. Думаю в РОНО послать вас, Дмитриев, если у вас нет другой срочной работы.
— Нет, — ответил комсорг.
— А вам, Михаил Трофимович, придется ехать вместо меня в горсовет. Иначе мы прозеваем пристань.
— Я собираю партийное бюро, — ответил Катеринчук.
— Ах, да...
— Я шел к вам по другому вопросу, — продолжал Катеринчук, оглядываясь на колонистов.
Поняв Катеринчука, Петр Филиппович предложил:
— Пройдемте в кабинет.
Здесь Катеринчук показал записку неизвестного, сообщил свои подозрения и догадки.
— Что же вы предлагаете? — спросил начальник, задумавшись.