Петр Филиппович прочел эти мысли в глазах комсомольского вожака и спросил:
— А до завтра можно отложить личное дело?
— Да, — неохотно согласился Дмитриев.
Петр Филиппович перешел на официальный тон:
— Выходит, никаких происшествий нет?
Дмитриев был озадачен этим вопросом: «Неужели не усмотрел чего?»
— Так точно, — ответил он нерешительно.
И не тон дежурного, а внезапно появившееся решение что-то изменить в обычном течении жизни заставило Стасюка сказать:
— Сделаем обход. Будете сопровождать меня!
— Есть сопровождать!
Они вышли. Непроницаемая летняя ночь окутала колонию. Массивные здания бывшего монастыря в темноте напоминали нагромождение прибрежных скал, окутанных туманом. В неизмеримо высокой дали сверкали яркие звезды. Угрюмо молчал старый дуб, живой свидетель жизни многих поколений. Молчали и птицы. Соловей в эту ночь, казалось, не решался нарушить тишину. И ветер, вечно равнодушный странник, никого не тревожил, не шумел...
Старшие колонисты, дежурившие в корпусах, удивились приходу начальника в неурочное время и докладывали тихо, как бы боясь разбудить первую военную ночь:
— Товарищ начальник, корпус отдыхает!
— Товарищ начальник, все спокойно!
— Товарищ начальник, происшествий нет!
В одном из корпусов дежурил Володя Еремеев. Докладывая Петру Филипповичу, он не мог скрыть довольной улыбки, зная, что на его участке полный порядок, — уж он, комсомолец, не подведет.
Петр Филиппович невольно поддался чувству особой торжественности, тому чувству, что овладело колонистами в этот день. Он только сказал:
— Будьте внимательны.
В первом корпусе Стасюк задержался. Ему послышался разговор в темных спальнях, он прошел по коридору. Его сопровождали Дмитриев и дежурный по корпусу Митька Рыжий. Митька шел, громко стуча ботинками. Петр Филиппович недовольно поморщился:
— Дежурный, нельзя ли потише?
Митька, словно не слыша замечания начальника, нарочно стучал ботинками, точно желая разбудить колонистов... Приоткрывая двери спален, он предупредительно включал свет и громко говорил:
— Видите, спят. Восьмой сон сменяют, товарищ начальник.
Ребята дружно храпели.
Стасюку не понравилось поведение Рыжего, и он предупредил Дмитриева:
— Обратите особое внимание на первый корпус. Глядите в оба, спрос будет с вас...
Они расстались. Петр Филиппович пошел к себе, а Дмитриев продолжал обход, проверяя все объекты, цехи, здания.
Придя в свою холостяцкую, строго и чисто прибранную комнату, Петр Филиппович снова принялся за чтение.
Подозрения начальника были не напрасны: глухой ночью в первом корпусе происходили странные события.