Но все сложилось так, как того хотелось друзьям. Начальник училища, добродушно улыбнувшись, сказал:
— Два товарища, два хороших друга… Ну, что ж, желаю вам удачи, поедете на фронт. — И назидательно добавил: — Честь училища не роняйте, помните, откуда приехали...
В морозный вечер курсанты-добровольцы сошли с поезда на станции Оренбург. Воинские залы вокзала были переполнены солдатами, ехавшими на фронт, возвращавшимися из госпиталей, и молодежью, мобилизованной в последние дни. Ни Матросов, ни Габдурахманов не знали, что в эти дни были переполнены вокзалы не только здесь, но и на других станциях. На фронт шли огромные резервы, которые в конечном итоге и обеспечили успех наступательных операций на юге и на западе.
Пока старшина Соснин выяснял, куда они должны направиться, ребята собрались на площади перед трехэтажным белым вокзалом. Они с любопытством смотрели на город, тонувший в серой дымке наступавшего зимнего вечера. Кое-где зажигались огни, но быстро исчезали за темными шторами и занавесками.
Наиболее начитанный среди ребят Сергей Гнедков любил блеснуть своими познаниями. И на этот раз он воспользовался подходящей обстановкой и рассказал заученное когда-то наизусть.
«…Солнце только что закатилось, когда я переправился через Сакмару, и первое, что я увидал издали, было розового цвета огромное здание с мечетью и прекраснейшим минаретом. Это здание называется здесь «караван-сарай». Прямо за караван-сараем мне открылся город, то-есть земляной высокий вал, одетый красноватым камнем, и неуклюжие сакмарские ворота, через которые я въехал в Оренбург. На мой взгляд, в физиономии Оренбурга есть что-то антипатичное…» Ну-ка, вспомните, кто так писал?
— Это написал Тарас Шевченко, — сказал подошедший старшина. — Знать нужно, сто лет прошло...
В город вел широкий асфальтовый проспект, проходящий мимо караван-сарая, обратившего в свое время внимание Тараса Шевченко, мимо парков и садов.
— Этот проспект напоминает Ленинградское шоссе, — проговорил Гнедков.
Все должны были поверить ему на слово, ибо никто из тридцати добровольцев не бывал до сих пор в Москве.
Соснин остановил ребят на красивой, но теперь темной улице, а сам пошел в комендатуру. Он скрылся в одном из подъездов пятиэтажного светлого здания.
Пошел снег, стало немного теплее. Только через полчаса появился Соснин. Он торопливо заявил:
— Ну, мил-товарищи, немного промерзли, ничего, на фронте не то еще будет. А сегодня мы устроимся как следует. В настоящей казарме, не в каком-то там блиндаже...
Новичков временно устроили в помещении карантина. Кроме матрацев и соломенных подушек, ничего не выдали. Усталые солдаты быстро заснули.