– Мое алиби подтвердили не сразу, а спустя некоторое время, когда дело перевели в уголовные. Это значит, что…
– Что она, скорее всего, умерла, – закончила я.
Папа не обратил внимания, что я знала то, что не требовалось знать.
– Скорее всего, умерла, да, – подтвердил он, глядя на зал с азалиями через прозрачную стену. – Пока алиби проверяли, прошло время. Начались сплетни. Откуда ты знаешь?
– Подслушала разговор на кухне, – призналась я.
– Ее друзей и работу проверяли тоже. Но никаких зацепок нет.
– Ты спрашиваешь следователей о новостях?
– Спрашиваю. Но никаких новостей давно уже не было.
Вот и все. Стоило только спросить и не додумывать. Мама всегда говорила, что умозаключения нужно строить только на фактах.
Японским залом оранжерея заканчивалась, отсюда был выход в парк. Мы застегнули куртки, натянули капюшоны и вышли. Доехали до дома, пообедали в пироговой на углу. До вечера я рисовала лист за листом: стайку детенышей-трилобитиков на тропинках оранжереи, лепидосирену с указкой у голого дерева, азалии, магнолии и акации.
Глава 12,
содержание которой автор описать затрудняется
В семь я зашла за близнецами. Рамка пазла стала еще шире, пустое место в центре уменьшилось. Настя лежала на своей кровати, положив на лоб мокрое полотенце, театрально закатывая глаза и постанывая.
– Выпей парацетамол, а, – раздраженно сказал Ваня – он сидел напротив на своей кровати.
– Организм должен сам справиться, – простонала в ответ Настя.
– Станет легче.
– От химии одни побочки.
– Какие, блин, побочки от одной таблетки? – снова раздраженно спросил Ваня.
– От одной, может, и нет, а когда пьешь много, происходит эффект накапливания.
– Что за чушь, какое накапливание? Ты не пьешь много таблеток.
– Ага. А та на Новый год?
– Нина, скажи ей, что она тупая, – сказал Ваня, вставая.
В него полетело мокрое полотенце. Он поймал и, повесив его на спинку сестриной кровати, вышел из комнаты.
– Настя, что за антинаучная чепуха, в самом деле? – спросила я. – Опять наслушалась бабушку?
– Она прочитала в журнале, что… – с энтузиазмом начала Настя.
Опять двадцать пять. Их бабушка очень убедительно пересказывала содержание околомедицинских журналов. Если не включать мозги, то можно было в самом деле уверовать в накопление парацетамола, лечение заикания прикладыванием багульника и целебную силу малахитовых пирамидок. Но мама приучила меня перепроверять факты в компетентных источниках, так она говорила. Или, если невозможно свериться с компетентными источниками, как минимум не доверять сомнительным.
– Доверяй только тому, что можешь доказать, – говорила она, сидя в белом халате за рабочим столом лаборатории и капая реактив в колбочки с биоматериалом. Иногда ее основательность раздражала, особенно папу.