Мы перешли на противоположную сторону набережной и там спустились к воде. Из проплывавшего мимо закрытого теплохода нас внимательно разглядывали кутавшиеся в пледы мозазавры. Некоторые надели шапки и завернулись в пледы по уши.
– Холодно им там, наверное, – сказал Ваня.
Мозазавры его не услышали и проплыли мимо. Никто из них не фотографировал – апатия охватывала даже туристов. На каменном подходе к воде пахло мочой и были разбросаны бутылки. Рядом валялись пластиковые стаканчики, и ветер сдувал их в реку.
Проплыл еще один туристический теплоход. Пассажиры снова нас рассматривали – двое подростков в капюшонах, натянутых на самые глаза, пинают в реку пивные бутылки.
– Ты когда-нибудь была в ротонде? – спросил Ваня.
Я подумала, что свидание у нас несколько необычное, и ответила:
– Нет, но папа что-то давно рассказывал. Что это?
– Жилая парадная с круглой лестницей. Мы ходили туда в прошлом году. Тебя не было?
– Нет. Кажется, в тот день мы ездили на этюды, – припомнила я.
– Знаешь, там один парень вошел в дверь под лестницей…
– И через пятнадцать минут вышел седым стариком! – перебила я его. – Какие еще байки знаешь?
– Еще можно написать на стене или колонне желание, и оно обязательно сбудется.
– Сто процентов?
– Сто сорок шесть.
– А маркер у тебя есть? – спросила я.
Ваня достал из кармана и показал мне черный маркер.
– Ты что, знал, что мы сюда пойдем?
– Допускал такую возможность.
Мы прошли совсем немного, дождались зеленого на переходе и оказались на Гороховой. С обеих сторон стояли два одинаковых зеленых дома.
– В одном доме ротонда есть, в другом – нет. Раньше, в восьмидесятых, тут тусовались рокеры. Ну, Цой там и другие. Панки.
– А-а, – протянула я. С роком я была знакома очень поверхностно.
Мы дошли до нужной арки, и Ваня набрал код. В обшарпанном дворе повернули налево, подошли к какой-то двери, и Ваня нажал на кнопку звонка. Дверь щелкнула и открылась. Мы вошли. Дорогу нам преградил молодой человек в тренировочном костюме и тапочках на босу ногу.
– Вход в ротонду платный.
Ваня протянул ему сто рублей. Консьерж помедлил, но бумажку взял.
– Вообще-то в это время по сто с каждого, но так и быть, пусть будет детский билет, – сказал он, пропуская нас вперед.
Мы вошли в обычную парадную – стены до половины выкрашены синей краской, в закутке у лестницы стоят коляски и велосипеды, у батареи – кошачьи миски с кормом и водой. Но лестница раздваивалась и, закручиваясь, уходила вверх, круглый купол поддерживали колонны, под синей краской угадывались старые надписи.
– Ротонда – самое мистическое место Петербурга, – раздалось за спиной. Мы оглянулись и увидели, что консьерж намерен провести экскурсию. – Один молодой человек зашел в комнату под лестницей и через пятнадцать минут…