— Кто тебя сюда послал? Мать, что ли? Чего ты не видала на этом море?
— Если не хочешь, я не поеду, Халиль.
Халиль задумался.
— Не хочешь, чтоб я ехала, — так и скажи, я тотчас же вернусь домой. Как скажешь, так и поступлю.
Подошла Ребиш, неся множество свертков и узелков.
— Что с тобой?
— Ничего, — буркнула Эмине и, взяв у Ребиш свертки, понесла их к повозке.
— Чтоб тебе пусто было! — накинулась Ребиш на Халиля. — Чего тебе надо от бедной девушки?
— Ничего не надо.
— Что он тебе сказал? — пристала Ребиш к Эмине.
Эмине метнула взгляд на Халиля.
— Ничего. Что он мог мне сказать?
— Сказал, я по его лицу вижу, что сказал.
Эмине молчала.
— Не скажешь, что он тебе говорил? — не унималась Ребиш.
— Сказать? — спросила Эмине Халиля.
— Говори, если есть о чем сказать.
— Он не хочет, чтобы я ехала, — ответила Эмине, улыбаясь Халилю.
Ребиш подбоченилась:
— Это почему же, а?
— Тебе, мать, нечем больше заняться, что ли? Если будете застилать дно повозок, то начинайте. Утро уже, вот-вот господа выйдут.
Халиль вскочил на повозку.
— А ты помолчи, — шепнула Ребиш Эмине. — Уж я его проучу!
Втроем они начали стелить на пол первой повозки коврики, раскладывать подушки с шелковыми наволочками, обвязали волам шеи разноцветными платочками, и повозка стала похожа на свадебную.
Один за другим просыпаются хозяева и гости, съехавшиеся в господский дом, чтобы вместе отправиться на море. Во дворе начинается оживление. Каждый год в это время, когда с полевыми работами покончено, а урожай собран и обмолочен, деревенские богачи с семьями отправляются на две-три недели к морю. Таков издавна заведенный обычай.
В ночной сорочке до пят и тюбетейке Кадир-ага, похожий на привидение, смотрит с веранды на готовые к путешествию повозки.
Его дети, сноха, внуки и слуги, точно стадо баранов, толпятся во дворе.
— Ничего не забыли? — строго спрашивает Кадир-ага.
— Все в порядке, хозяин, — отвечает Халиль.
Дурмуш-ага подзывает к себе Мухиттина, наказывает неусыпно следить за петухом, угрожая спустить семь шкур, если что случится.
Раздается утренний эзан[25]. Повозки начинают выстраиваться в ряд, В это необычное утро дети, женщины, мужчины громко и возбужденно разговаривают, обмениваются шутками. Уже рассевшиеся по повозкам женщины перекликаются друг с другом, малыши плачут.
Вначале к месту сбора подъезжают три повозки Кадир-аги. Следом за ними — повозки Дурмуш-аги и его брата Хусейна. Возницы располагают повозки в строгом порядке, так, чтобы впереди каравана шли четыре повозки, предназначенные для мужчин. Кто подает назад, кто выезжает вперед. Халиль везет женщин. Ребиш с детьми устроилась в повозке Али Османа.