Не значило ли это, что девушка хочет встретиться с ним еще раз? Алнис низко поклонился.
— Мне кажется, что… что этот лоскут от одеяла тоже мог бы вам пригодиться. В деревне выткан, цвета хорошо подобраны… — Девушка вытащила из груды старья узел ветоши. Старые блузки с вырванными кнопками, ветхие передники — все было связано обрывком полосатого одеяла. Да, этот обтрепанный лоскут одеяла, поблекший от времени, все же сохранил в себе глубокую зелень еловой хвои, коричневатость хлебной корки, цвет одуванчика — словом, и лес, и луга!
— Да, здесь ткачиха долго отбирала нитки, прежде чем вложить их в ткацкий станок. Мы торопимся, у нас так не получается… — вздохнул Алнис.
— Ну так берите! Это я вам дарю. — Девушка вытряхнула тряпки и протянула лоскут одеяла Алнису.
Алнис тщательно спрятал его в рюкзаке и подумал, что этот чердак, если получше присмотреться, на самом деле уютно сумеречное помещение. А если бы еще вплести камыш в то кресло, то можно славно с идеи, у торцового окошечка и глядеть на просторы солнечных полей.
— Спасибо, большое спасибо! Я вам тоже хочу что-то подарить…
— Мне пришло на ум! — Девушка приложила палец ко лбу. Палец был потрескавшийся и серый. Такой случается от долгой прополки. — У одного моего родственника есть такой забавный музыкальный ящик, в котором металлический валик дергает струны на медных пластинках. Я даже не знаю, как называется такая штуковина.
— Что? — Это, наверное, музыкальная шкатулка, какую Алнис видел в Рижском музее мореплавания. Миллион! — Где он живет?
Но девушка не желала выпускать инициативу из своих рук.
— Знаете, я сначала созвонюсь с ним.
— Тогда я вам послезавтра или послепослезавтра позвоню!
— Пентес сорок пять двадцать пять.
Во дворе Алнис вытащил из пионов корзинку с цыплятами, сгреб ее обеими руками, как вазу, и протянул девушке:
— Пожалуйста, это за одеяло!
Как только девушка взяла корзинку, Алнис отдернул свои руки и застенчиво добавил:
— Дареному коню в зубы не смотрят…
Цыплята, почуяв смену хозяина, жалобно запищали.
— Это же не конь, а цыплята! — Девушка сняла с корзины полосатую рубашку. — Даже не цыплята, а петухи!
— Мне на рынке в Бирзгале всучили, говорили, что это, мол, курицы и что в деревне таких ищут. Если это петухи, значит, меня надули… Наверное, догадывались, что я рижанин. Если вы их не оставите себе, они погибнут.
— Что же я скажу домашним?
Алнис пятился задом в сторону аллеи.
— Да что-нибудь придумаете.
Девушка, видя, что такой большой парень удаляется, не сказав даже "до свидания", забыла про тридцать цыплят.