— Ты теперь его дочь, и глядя на тебя, люди будут говорить — вон идет Кейлевсдоттир, — перевела Маленя. — Поэтому ты должна одеваться так, чтобы за тебя не было стыдно ни ему, ни твоим братьям, Ислейву и Болли. Он принес ткани. Сшей себе одежду. Чтобы никто не мог сказать, что дочь Кейлева одета, как рабыня.
Забава, помедлив, кивнула. Подумала — отца положено слушаться. И родного, и приемного. Зла он ей не делал, наоборот, принял в свой род…
Кейлев почему-то не уходил. Стоял, разглядывая ее. Снова заговорил.
— Твой отец говорит — он знает, что ты теперь невеста ярла, и живешь под его защитой. Но бывает, женщина не хочет что-то сказать своему мужу. И ты всегда можешь обратиться к нему. Или к его сыновьям, твоим братьям. Их имена — Ислейв и Болли. Они сделают все как надо. Как ты захочешь. Тихо, без шума.
— Это он о чем? — тревожно спросила Забава.
Кейлев, выслушав перевод Малени, тряхнул седой головой. Вскинул сжатый кулак, разогнул один палец.
— Если тебя обидит какая-то женщина, но ты не хочешь, чтобы ей сделали слишком больно. Чтобы просто поговорили.
Разогнул второй.
— Если тебе что-то сказали, и ты хочешь узнать, правда ли это.
Разогнул третий.
— Если ты хочешь что-то сделать, но не знаешь, как это делается у нас, в Нартвегре.
Старик опустил руку.
— Я поняла, — осторожно сказала Забава. — И запомню.
Они еще какое-то время разглядывали друг друга. Кейлев опять что-то сказал.
— Ты должна научиться слушаться ярла, — перевела бабка с придыханием.
И видно было, что она полностью согласна с Кейлевом.
— Твой отец помнит, какой ты была в Хааленсваге. Теперь ты другая, и это хорошо. Он советует тебе оставаться такой же — и даже стать еще послушней. Посмотри на Рагнхильд. Она держит голову так высоко, как никто. Но когда нужно, склоняется перед мужчинами так низко, как нужно, чтобы их гнев утих. Это мудрость женщины. Научись ей. И будешь жить долго и счастливо.
Забава едва успела подавить дрожь. Слова о том, чтобы склоняться перед мужиками, напомнили ей о тетке Насте. Та тоже кланялась перед дядькой Кимрятой…
Кейлев смотрел выжидающе, и Забава молча кивнула.
Потом старик ткнул рукой в ворох разноцветных тканей, лежавших на кровати. Вышел.
Она дождалась, пока бабы и Маленя закончат с едой. Прошлась по волосам гребнем, но едва потянулась разобрать пряди, чтобы заплести косы, бабка сказала:
— Не делай этого, Сванхильд, лебедушка моя… ты нынче чужанка, а у них незамужние девки кос не заплетают. Не все, конечно, а те, которые побогаче. Вон как Рагнхильд, как сестры ее. Ты теперь тоже не из последних…