– Но это дело тоже имеет отношение к заданному мной вопросу, – сказал Дьюкейн. – Вы не думали вернуться к Поле?
– Нет, конечно нет.
– К Поле и близнецам?
– Нет пути назад к Поле и близнецам.
– Почему назад? Может быть, вперед? Они не остались только в прошлом.
– Точней говоря, Пола писала мне довольно давно. У нее своя жизнь. Могу я узнать причину ваших удивительно неуместных вопросов?
– Уместных, уместных. Не давите на меня. Я очень устал. Налейте себе еще.
Дьюкейн подвинул свой стул поближе к огню и отхлебнул пахнущий вермутом джин.
Биран, ходивший по комнате, подошел к креслу напротив, оперся на него и с удивлением воззрился на Дьюкейна.
– Вы служили в десантных частях, – сказал Дьюкейн. Он посмотрел на стройную фигуру Бирана, его напряженное, слегка подергивающееся лицо под сухим шлемом волос.
– Ваш ум сегодня блуждает в разные стороны, – сказал Биран.
– Этот случай с Эриком Сирзом. Именно потому вы чувствуете невозможность вернуться к Поле?
– Господи боже! Кто рассказал вам об Эрике Сирзе?
– Пола.
– Ах, она. Интересно. Что ж, это вроде препятствия. Если изувечишь любовника жены и лишишь его ноги…
– Это преследует вас в ночных кошмарах?
– Я бы так не сказал. Но это, конечно, из того разряда событий, которые меняют отношения, меняют психологию.
– Я знаю. Пола тоже так чувствует.
– Кроме того, Пола ненавидит меня.
– Нет. Она все еще любит вас.
– Об этом она вам тоже сказала?
– Да.
– Господи! Зачем вы лезете во все это, Дьюкейн?
– А вы не понимаете?
– Нет.
– Вы сказали, что я командую и могу ставить свои условия. Хорошо, вот мое решение. Я умолчу обо всем, если вы сделаете хотя бы попытку вернуться к Поле.
Биран отвернулся и подошел к окну.
Дьюкейн начал говорить быстро и взволнованно, слегка извиняющимся тоном:
– Я помню, как вы сказали «черт побери, мой долг», и сейчас я думаю, что вы были совершенно правы и что есть другой долг. Я не хочу ломать вашу жизнь. Зачем мне это? Это не спасет ни бедного Рэдичи, ни бедную Клодию. А что касается закона, то человеческий закон – лишь грубое приближение к справедливости, и он слишком грубый инструмент, чтобы оперировать им в той ситуации, в которой вы оказались. Это не значит, что я разыгрываю роль Бога, просто это дело было мне поручено, и я сделал что мог. Я хочу, чтобы оно закончилось, не принеся новых бедствий. Что же касается расследования, я знаю ответ на все вопросы, и я доложу о них, не вдаваясь в ненужные детали. Мысль о Поле пришла по вдохновению, помимо всего, как удачное предположение… Она, конечно, любит вас, так почему же не попытаться? Я прошу вас только попытаться. – Дьюкейн встал и резко поставил стакан на каминную полку.