Отец и Каллен так же озвучивают свои заказы. Никто не ест много, но и салатами не ограничиваются. Этакий званый ужин без конкретной цели… снобы.
— А место проведения? — не унимается отец, — Лас-Вегас? Или подальше?
Каллен оглядывается на меня.
— Я не думаю, что стоит уезжать куда-то. У вас есть особые предпочтения, мисс Свон?
Напрямую, надо же… да он меня уважает!
— Конфеты с коньяком, — озвучиваю единственное пожелание, с отвращением вспоминая ответ на вопрос об алкоголе, — тридцать коробок.
— Съешь одна? — с усмешкой изгибает бровь Свон.
— Не подавлюсь, — так же с усмешкой ему отвечаю, шумно сглотнув, — спасибо за заботу.
А потом обращаюсь к Серым Перчаткам, наблюдающим за мной куда внимательнее, чем хотелось бы.
— Это исполнимое пожелание, мистер Каллен? — вот и фамилия вспомнилась.
Там, на трассе, я думала, что он, этот странный человек, каким-то образом хочет помочь мне, сочувствует, что ли… я не позволила Деметрию обсуждать его в Обители и фантазировать на тему, способен ли он еще кого-то взять по-настоящему… а теперь здесь, в этом тесном пространстве, он практически электризует воздух. Он присваивает меня себе, как приз, за который заплатил. Как собственность, которую не собирается продавать. Как, черт подери, игрушку. Дорогую игрушку… золотую. В черно-кокаиновой окантовке. И мне абсолютно все равно, делает он это вежливо, с уважением или грубо, с бранью сапожника — суть та же.
— Вполне, — а Эдвард все невозмутим, он все издевается. — Значит, все же Лас-Вегас.
Приносят закуски. Я даже не смотрю на них.
Наливаю себе воды, залпом осушаю один бокал, не заботясь о том, смажется ли помада. Затем — второй. И уже на третьем, любуясь колебанием жидкости на стеклянной поверхности, возвращаюсь в теперешнее время.
Рональд обсуждает свадьбу. Мою свадьбу обсуждает, со всеми подробностями. Изъявляет свое благородное желание оплатить ее, предлагает услуги, которые никому не интересны…
И Каллен слушает. Каллен дает согласие.
Я представляю себе это: арку, священника, белое платье — наверняка то, с кружевом, что берегла мыслями для церемонии с… неважно с кем — цветочный навес, медленную музыку и красивый танец жениха с невестой. Первый, свадебный. Самый дорогой.
И эта картинка слишком реальная, слишком, слишком острая для сознания. Она его нещадно режет на части. Она его кромсает.
— Составим брачный договор? — интересуется Рональд как раз в тот момент, когда я снова здраво воспринимаю происходящее.
Эдвард немного тушуется, но затем, выправив и тон, и голос, озвучивает свое решение. На удивление безапелляционное: