В том же письме, кроме Масса, указывалось, как на сотрудников, еще на Этер (Niel), Воронова и Кисина.
Воронов по фамилии назван не был. Давались только указания на прошлую его революционную деятельность и на побег его из Сибири. По этим данным нетрудно было установить, личность того, к кому они относились.
Относительно Этера у Бурцева имелись уже и раньше указания, но при расследовании они не подтвердились, и два раза Бурцев печатал в его оправдание статьи в различных номерах “Будущего”, объясняя полученные им указания желанием очернить Этера с целью отвлечь внимание от действительного сотрудника. Когда же обвинение Этера в сношениях с полицией Бурцев получил от своего петербургского корреспондента, дело приняло иной оборот, и он уже предъявил ему обвинение официально, и в настоящее время должен уже произойти суд.
Вскоре после получения означенного письма, Бурцев получил от своего корреспондента второе письмо, в котором указывалось на отношение с Департаментом полиции не четырех лиц, а 10, из числа которых три являются действительно сотрудниками заграничной агентуры. Что же касается остальных, то неизвестно, состояли ли они сотрудниками какого-либо имперского розыскного органа или же умышленно включены в список корреспондентом для собственной безопасности, но во всяком случае все указывает на то, что лицо это в курсе заграничных партийных дел и ему знакомы эмигрантские круги по предъявляемым о них докладам.
Кроме лиц, перечисленных по фамилиям, Бурцеву были даны указания, что при нем тоже находится сотрудник, который водит его за нос. Свои подозрения Бурцев остановил сперва на Зиновьеве (Matisset), но так как последний в течение второй половины этого года несколько отдалился от Бурцева, то он, по-видимому, заподозрил и Bernard’a, которого под благовидным предлогом удалил не только от себя, но и из Парижа, чем, конечно, причинил делу розыска существенный вред.
9 декабря Бурцев опять получил из Петербурга письмо, в котором указывалось, что на предстоящий съезд анархистов-коммунистов прибудет некий генерал от анархизма, который задает тон движению и играет в нем большую роль, что его в Париже в настоящее время нет, но на съезд он прибудет.
Сопоставляя это указание с полученным им много ранее сообщением, что Николай Музиль-Рогдаев, будучи арестован в Луцке в 1907 году, был освобожден будто бы по распоряжению Департамента полиции, Бурцев пришел к выводу, что указываемым генералом от анархизма является Музиль.
В справедливости этого вывода Бурцев еще более убедился после того, как получил из того же источника сведения, что о бывшем в Париже в апреле 1913 года съезде анархистов (“Вольная община”) в Департаменте полиции имеются сведения, а так как из генералов от анархизма на означенном съезде был Музиль, то и это сообщение приписано ему.