Задаваясь теперь вопросом, кто может быть в сношениях с Бурцевым, приходится совершенно исключить служащих в самом консульстве, несмотря на указания агентуры, что корреспондент Бурцева является будто бы служащим в консульстве. Никто из служащих консульства в помещение заграничной агентуры, в отсутствие чинов последней, не входил. Если кто-нибудь из них изредка и заходит, то только по какому-либо служебному делу и обращается за справками ко мне или к кому-нибудь из чинов канцелярии, доступа к делам и переписке эти лица, безусловно, не имеют. То же самое можно сказать и о чинах дипломатической канцелярии посольства К делам заграничной агентуры имеют касательство, кроме меня, Сушков, Мельников и Бобров. Биттар-Монена приходится исключить как лицо, незнакомое с русским языком”.
Таковы были догадки Красильникова, и нужно сказать, он был в одно время недалеко от искомого, но затем решил, что в его агентуре нет и не может быть осведомителей, работавших для Бурцева. Осведомитель же существовал. Можно понять беспокойство Красильникова, если вспомнить, что осенью 1913 года была расформирована заграничная агентура, создано совершенно отдельное от здания посольства и личной связи с Красильниковым (и его помощниками) якобы частное детективное бюро Бинта и Самбена, которые одни из бюро имели связь с шефом. И все же одним ударом Бурцев выбивал из строя почти 40 процентов секретных сотрудников.
Гартинг исчез из Парижа, по крайней мере официально, но русская политическая заграничная агентура не прекратила своей работы во Франции, хотя через некоторое время, вследствие нанесенного ей тяжелого удара, она пришла в значительное расстройство: главного начальника не было, были временные заместители — ротмистр Андреев и Долгов. Только в ноябре 1909 года прибыл в Париж командированный министерством внутренних дел за границу для сношения с местными властями, российскими посольствами и консульствами чиновников особых поручений 5 класса при министре внутренних дел статский советник Александр Александрович Красильников, о котором мы уже упоминали. Таким длинным титулом министерство внутренних дел пыталось замаскировать назначение нового заведующего заграничной агентурой.
Красильникову в видах большей конспиративности были поручены главным образом дипломатические сношения русского министра внутренних дел с иностранными властями и заведование канцелярией заграничной агентуры. При допросе его комиссией Временного правительства он, между прочим, показал следующее:
“Непосредственно после моего приезда в. Париж в 1909 году я никакого отношения к агентуре не имел, агентурой заведовал ротмистр Долгов. На мне же как на специалисте по розыску лежало лишь официальное представительство… мною была принята от ротмистра Андреева не секретная агентура, а вообще бюро; что касается секретных сотрудников, то мне даже запрещено было касаться этой стороны дела, ограничиваясь контролем над действиями подполковника Эргардта.