— С кавалером, значит. Кататься, что ли, надумали? Разве можно!
— Кто-то помощи просит, — пояснила Надя. — А ему мама не разрешила в лодку садиться.
— Все будет мама. Да такого жеребца запряги — полсаженки повезет.
Ребров сполз с косогора. Звякнула сброшенная в лодку цепь, заскрежетало по гальке днище.
— Подай-ка весло! — прозвучал от реки голос старика.
Послышался всплеск воды.
— Осторожно, дедушка Игнат! — крикнула вслед Надя.
— Жив буду, не помру, — отозвался он и закричал: — Э-гей-гей, е-еду-у!..
Надя забралась в другую лодку, вытащила из уключин весло и, пройдя к корме, застыла в ожидании.
С косогора спустился Костя, остановился у самой кромки воды.
— Эх ты, спортсмен! — упрекнула Надя. — Не стыдно? Таких в колхозе не любят.
Из-за кургана выплыл молодой месяц, скобкой повис над деревней и, казалось, нижним краем зацепился за тополь. Река заструилась. Черные мокрые бревна заискрились, словно их кто-то обсыпал звездной пылью.
Надя видела, как старик пристал к огромному с голубыми полосками на хребте кряжу и с ним стал пересекать реку.
Время тянулось мучительно медленно. Лодка исчезла из виду. Погас на той стороне факел, и все стало мертво. Только однотонно шумела вода. К берегу подплывали тупорылые дубы. Надя упиралась в них веслом. Покачиваясь на волнах, они плавно отходили в сторону.
Почти на середине реки, минуя бревна, навстречу течению двигалась черная точка.
— Они, — нарушила молчание Надя. — Хотя бы доплыли!
— Ничего с ними не станет, — попытался успокоить ее Костя.
Теперь Надя уже ясно различала лодку. В ней чернели двое. Из воды на мгновенье показывались весла. В лунном свете они вспыхивали серебряным блеском и гасли в воде.
— Принимай гостей! — еще издали послышался голос Реброва.
Надя, вложив в уключину весло, сошла на берег. Встала рядом с Костей.
Лодка, пропустив бревно, легко скользнула и острым приподнятым носом воткнулась в крутой откос. Ребров проворно схватил цепь, по-молодому выскочил на берег. За ним приподнялась невысокая, худенькая женщина в полушубке. Пошатываясь на лодке, она прижимала к себе ребенка. Надя шагнула к ней, протянула руки.
— Только не урони! — попросила женщина.
— Нюська, так это ты?! — воскликнула Надя, принимая из ее рук ребенка.
— А кто же, черт, что ли!
— Спит! — не обратив внимания на дерзость подруги, прошептала Надя, разглядывая пухленькое личико ребенка. — Чей это?
— Сестренки двоюродной. Упал, до сих пор не очнется никак… — Нюська всхлипнула.
— Врачи отходят! — подбодрил ее Ребров, привязывая лодку.
— Если бы не ты, дедушка Игнат, чтоб я делала? До центральной усадьбы далеко. Да и сил я лишилась… Мать не поехала. Плохо ей.