Мы поняли, что приближаемся к району морского сражения, но в своем юном возрасте я не испытывал чувства страха. Наши доблестные эсминцы, один из которых был старым «четырехтрубником», поставили вокруг конвоя плотную дымовую завесу, и в наступившей темноте, благодаря короткой продолжительности светового дня в этих широтах, мы оказались на несколько часов в стороне от боя.
29 марта к конвою присоединились британский крейсер «Тринидад» в сопровождении эсминцев «Фьюри», «Эклипс» и «Пэйнтер». Затем, в 09.30, из-за горизонта справа по курсу конвоя показались силуэты трех германских эсминцев, выскочивших из пелены снежного заряда. Вслед за этим над нашими головами с громким воем пронеслись снаряды и с грохотом разорвались в воде. Два снаряда взорвались по корме судна, идущего чуть впереди от нас в колонне с левого борта. Еще четыре – за кормой судна перед нами. Один из них – на расстоянии менее кабельтова по курсу «Элдены». Другой снаряд взорвался точно на траверзе левого борта нашего судна на дистанции с полкабельтова. Еще три – за кормой судна в следующей колонне, слева по борту от нас. Было слышно, как еще несколько снарядов пролетели над нашим судном или где-то совсем рядом с ним[10].
«Тринидад» и эсминцы ринулись в бой, чтобы связать противника, и исчезли в снежном заряде. В течение этого времени звуки тяжелого артиллерийского огня раздавались на левом крамболе, спускаясь до траверза. В просвете между снежными зарядами мы могли увидеть тяжело поврежденный германский корабль с кормой, охваченной сильным пожаром. Не прошло и нескольких секунд, как он снова исчез в снежном буране. Все это происходило как во сне. Трудно было поверить собственным глазам. Реальность происходящего стала очевидной минут через тридцать, когда, выйдя из полосы заряда, мы подошли к крейсеру «Тринидад», неподвижно замершего на воде с огромной пробоиной в борту, из которой вырывались клубы огня и дыма. Нельзя было смотреть без ужаса на выведенный из строя крейсер. Как получилось, что гораздо меньший германский корабль смог нанести такие тяжелые повреждения своему могучему противнику? Только позднее мы узнали, что вследствие фантастически неправдоподобного стечения обстоятельств крейсер поразил себя собственной торпедой. Как выяснилось, одна из торпед оказалась неисправной, скорее всего, из-за замерзания гироскопа, и, потеряв управление, на циркуляции врезалась в борт «Тринидада». Мы медленно прошли мимо крейсера, окруженного эсминцами, пытавшимися защитить его от германских подлодок.
Как нам показалось, мы покинули крейсер, находившийся в критическом состоянии. Объятый дымом и пламенем, стоявший с большим креном корабль выглядел обреченным. Тем не менее экипажу удалось справиться с пожарами, запустить энергетическую установку и привести свой корабль в Мурманск до нашего прихода. Оказавшись без прикрытия крейсера и сопровождавших его эсминцев, мы чувствовали себя беспомощными и беззащитными, особенно потому что приближались к наиболее опасному участку маршрута – входу в Кольский залив. На этом пути нас дожидалась развернутая в линию волчья стая германских подлодок и бомбардировщики, действовавшие с аэродромов на удалении немногим более 50 миль. Это был самый рискованный участок маршрута нашего перехода