25 февраля 1943 года наша группа из трех самолетов, построившись «уступом», выполняла полет на бреющем полете над штормовым морем в районе Лонг-Айленда. Командир экипажа – пилот энсин Манкер. С ним в воздухе находились также радист Эдвардс и стрелок Хэйнс. Наша машина занимала место на левом фланге боевого порядка группы. Неожиданно мы зацепили винтом гребень высокой волны. Вслед за этим ударом раздался еще один – это ударился о воду хвост самолета. Наш «ТБФ» все еще держался в воздухе, но положение становилось критическим. Вибрация поврежденного винта привела к тому, что мы его скоро потеряли. Вспыхнул перегретый двигатель, и из него повалил густой дым. Осознав, что оказались на краю гибели, мы постарались как можно крепче устроиться в своих креслах. Через несколько секунд мы почувствовали первый удар о воду, затем самолет пару раз подпрыгнул, зарылся в очередную набежавшую волну, перевернулся и замер. Самым главным для нас теперь было выбраться из перевернувшегося самолета, кабина которого быстро заполнялась ледяной водой, прежде чем он успеет затонуть. Я открыл затвор аварийного люка отделения бортового стрелка и попытался открыть его, но поначалу давление забортной воды оказалось слишком сильным. Постепенно турельный отсек заполнялся водой, еще одно усилие, и люк наконец открылся.
Я совершенно не помню, как мне удалось выбраться. На поверхности я оказался практически одновременно со своим командиром, энсином Манкером. Мы поднимались на поверхность с одного борта и умудрились каким-то образом столкнуться под крылом самолета. Я взобрался на его переднюю кромку, а Манкер на заднюю. Но где же Эдвардс? Его нигде не было видно, а «ТБФ» продолжал погружаться в воду. Двери в торпедопогрузочный отсек были открыты, и мы увидели его через иллюминаторы. Кормовые отсеки продолжали заполняться водой, но нам удалось разбить иллюминатор и вытащить радиста наружу. Мы были живы и пока держались на плаву.
Следующие несколько минут могли оказаться для нас роковыми. Но я верю, что именно Провидение ниспослало нам рыбацкую лодку, оказавшуюся неподалеку. Рыбаки вытащили из воды и подняли на борт трех замерзших, мокрых людей. Они стянули с нас мокрую одежду и уложили в койки рядом с угольной печкой в носовом кубрике. Через несколько часов нас доставили на пост береговой охраны, уложили в кровать, накормили горячим супом и укрыли нагретыми одеялами. Никогда еще я так не замерзал, даже во время плавания в Арктике. В ту зиму замерз пролив Лонг-Айленд, и температура океанской воды у берега была близка к точке замерзания. Через несколько дней мы были в полном порядке и вернулись в строй. Тем не менее полеты на малых высотах в течение нескольких недель давались мне нелегко.