Пожалуй, единственное, отчего я не был в восторге — мое собственное имя. Дикмер. Оно мне не нравилось. Было в нем что-то тревожное, дикое, первобытное, что не вязалось с теплотой любви и солнечного света. Но имена не выбирают. Меня окрестили на второй день после моего рождения, когда яркая луна зажигала на небе звезды. Священник долго смотрел на мерцание темнеющего неба, выискивая добрый знак в соцветии созвездий. Он дал мне имя, которое ему указали звезды. Не знаю, что чувствовали мои родные, смотря, как капли святой воды иссыхают на моем лбу, впечатывая судьбу имени в мою жизнь. Это нельзя изменить. Это нельзя предотвратить. Так говорили звезды.
Мы встретились, когда мне было пять лет. На порог таверны "Мохнатый единорог" с громким стуком рухнула подкова, провисевшая над дверью более двадцати лет. Мы кинулись к ней одновременно. Столкновение лоб в лоб. Из глаз посыпались искры. Мы уставились друг на друга: он — с интересом, я — с зажатым куском проржавевшего металла в руке. Он не обиделся моей удаче, лишь приветливо улыбнулся, будто мы были знакомы тысячу лет.
— Как тебя зовут?
— Дикмер.
— А я Кетран.
Я пригляделся к нему. Прямые черты, темно-русые волосы и глаза цвета поблекшей лазури. Аль-тайонец. Как и я. Во мне взыграло любопытство.
— У тебя таринское имя?
— Кирийское.
— Но ты не кириец.
Он промолчал, но в глазах его был ответ. Кириец. Не телом, но душой. Мы никогда больше не говорили об этом, эта тема была закрыта в тот самый миг единения и полноты, под звон монет и пустых кружек, пьяный гам и недовольное бурчание трактирщика, ворчащего о том, что надо бы повесить новую подкову. Мы не видели этого. Мы не слышали. Мы только чувствовали какую-то связь, зарождающуюся, трепещущую, тянущуюся, чтобы сплестись воедино. Это было внове, но и было знакомо. Будто спадали шоры, мешавшие нам увидеть друг друга, а значит, и разглядеть всю полноту мира. Окружающее не волновало нас сейчас, главное, мы снова были вместе. Два маленьких мальчика, сидящих на пыльной дороге у порога деревенского трактира. Большой широкой дороге, ведущей в новую жизнь. Говорят, так рождается настоящая дружба. Мы верили, что эта дорога будет длинной.
2…Я ПОГРУЖАЮСЬ В ЗАБЫТЬЕ…
Отныне мы не знали, что такое одиночество. И скучать нам тоже не приходилось. Находились тысячи дел, которыми можно было заняться. Помочь Драчуну вычистить лошадей. Стащить с кухни ароматные сладкие булочки, такие пышные и легкие, что казалось, будто они пеклись из воздуха. Увернуться от визжащей поварихи, пытавшейся совершить акт возмездия при помощи мокрого полотенца. Отмыть полы от липкой каши и выкинуть острые осколки глиняного горшка, нечаянно опрокинутого при попытке к бегству. Собрать травы для матери. Передать отцу известия от торговца. Просто жить и дышать, впитывая каждой клеточкой тела пьянящий воздух свободы, ощущать, что ты кому-то нужен и кем-то любим. Это было незабываемое время. Я никогда не был так счастлив, как тогда.