— Иржи, Миша! — сказал Франта, когда мы проходили мимо каких-то деревьев. — Будьте добры, наберите охапку прутьев.
— Сколько? — уточнил я.
— Охапку, — повторил он.
— Зачем? — удивился Иржи.
— Просто сделайте, что я прошу.
Мы выполнили его просьбу и набрали несколько десятков прутиков, по большей части кривоватых. Франта сел на скамейку, мы пристроились рядом с ним с прутьями в руках.
— Дай мне один прут, Иржи, — попросил Франта.
Он выбрал один из самых длинных и показал нам обоим.
— Что будет, если я попытаюсь сильно его согнуть?
— Сломается, — ответил я.
— Вот именно, — сказал Франта и переломил прут пополам. — Иржи, еще два.
Иржи передал ему два прутика покороче, и Франта снова показал их нам.
— Что на этот раз будет?
Мы переглянулись.
— То же самое? — полувопросительно протянул Иржи.
Франта легко сломал оба прутика.
— Миша, дай мне… дай мне одиннадцать штук.
Я отсчитал одиннадцать прутьев, один за другим.
Франта собрал их в пучок.
— А теперь?
Я пожал плечами.
— Как думаете, смогу я их сломать?
— Наверное, сможешь, — предположил Иржи.
Франта начал сгибать пучок, мышцы на его руках вздулись. Хотя ростом он невысок, руки у Франты очень сильные. И он действительно играл на воротах, как я и подумал при первой встрече. Я еще не видел его в игре, но все ребята говорят, что он отличный вратарь. Совершенно бесстрашный. Зимой слишком холодно, а вот наступит весна, и снова будет чемпионат взрослой лиги. У каждой рабочей группы — своя команда. Вроде бы команда учителей — к их числу относится и Франта — из лучших.
Костяшки Франты побелели, но прутики не поддавались. Он остановился.
— Вот, — сказал он. — Попробуй сам, если думаешь, что я притворяюсь.
Я взял у него весь пучок и тоже попробовал сломать, хотя и не думал, что Франта стал бы притворяться.
— Не получается.
— Иржи! — позвал Франта, и Иржи ухватил все прутья сразу. — Нет-нет. Возьми один.
Иржи взял.
— Сломай.
Иржи сломал.
— Следующий.
Снова сломал.
— Еще один.
И вот уже на земле двадцать два обломка.
— Ну что? — сказал Франта.
— Вместе их сломать невозможно, — откликнулся я. — Верно?
Франта молчал.
— Верно же?
Когда я поднял глаза, Франта наблюдал за двумя мужчинами, которые шли по улице невдалеке от нас. Он смотрел на них не мигая. Один — еврей в круглых очках, другой — нацист, эсэсовец с острым носом и таким же острым подбородком. За все время в лагере я лишь второй раз видел эсэсовца. Он просто шел неторопливо, но меня пробила дрожь и грудь сдавило. Хотя со своего места я не мог разглядеть детали, но уж конечно у него на мундире был железный крест, и квадраты, и орел, и череп, как у тех, кто пришел в нашу квартиру и увел папу. Я закрыл глаза и опустил голову.