Из дыма, не успевшего рассеяться, показались выбегающие из ворот дружинники, впереди всех мчался бородатый гигант, страшный в своем праведном гневе. Винтовку, которую некогда было перезаряжать, он вознес над головой как дубину.
С воплями ужаса «краснобородые» — кто верхом, кто пеший — бросились врассыпную, дружина их преследовала. Толстый джангуйда, не привыкший подыматься в седло без посторонней помощи, цеплялся за коня судорожно и тщетно.
Таким, запутавшимся одной ногой в стремени, и настиг его Яновский. Выбил ружье из рук, сгреб бандита за шиворот. В эту минуту Мирослав напоминал былинного Илью Муромца, когда тот изловчился и схватил-таки шкодливого Соловья-Разбойника. Злость у фермера уже прошла, и он насмешливо спросил:
— Ну что, почтеннейший, вы еще не поняли, что наши встречи не приносят вам ничего хорошего?
В сопровождении Андрейки и Сергуньки подошел капитан Хук. Он был настроен не так благодушно, как его друг. Не сводя горящих ненавистью глаз с хунхуза, Фабиан зарядил ружье и поднял его.
— Отойдите в сторону, Мирослав!
— Во сян хо! — завизжал толстяк, падая на колени и закрывая лицо руками, словно это могло спасти его от пули. — Во сян хо![107]
Почему-то именно в эту минуту Андрейке привиделось никогда до этого не вспоминавшееся удэгейское стойбище на берегу большой реки; из забытья выплыло лицо молодой красивой женщины, вот так же упавшей на колени перед чудовищем в человечьем обличье…
— Это он убил мою маму! — крикнул мальчишка.
— Не только твою, — сурово сказал Яновский, взглянув на Сергуньку. — Многих осиротил этот бандит. И все же… капитан, прошу вас, не надо, не пачкайте рук… Пусть его живет, если сможет… Бог шельму метит, и добром он все равно не кончит.
Фабиан нехотя опустил ружье.
— Встань!! — сказал Мирослав поверженному, валяющемуся в пыли врагу. — Ты свободен. Но помни, Ван Ювэй, будущего у тебя нет[108]. Будущее — у них! — И он возложил ладони на головы обоих мальчуганов — темноволосую и белую. — А теперь пшел отсюда, пока я не передумал!
Толстяк подхватился и бросился бежать, кидаясь из стороны в сторону.
— Думает, что выстрелим в спину, — усмехнулся Чжан Сюань. — По себе судит, мерзавец!
К полудню, когда дружина собралась в обратный путь, из Посьета приехали на двух линейках жандармы, возглавляемые пожилым, выслужившимся, очевидно, из низов, поручиком и следователем Осмоловским. Капитан Хук при виде его нахмурился и отвернулся. Старшина дружины рассказал начальству о стычке с шайкой Вана, передал жандармам нескольких захваченных бандитов.
— А где же главарь? — поинтересовался следователь.