— Да на пару часиков, мам. Решили заскочить перед поездкой к морю. Косте за заслуги путевку в хороший санаторий дали.
— А мы с дедом пельменей вчера налепили. Я из яблок варенье сварила. Яблок в этом году народилось много. Оставайтесь или Катьку оставьте. Поживет с нами, хоть щеки красными станут.
— Да куда мы ее оставим, мам? — наблюдая за играющей с черным щенком дочерью, проговорила Лида. — Билеты куплены. Там загорит и накупается, а сюда мы ее привезем на пару недель, перед школой.
— Ну, хорошо, давайте помогу отнести вещи в дом. Что тут на жаре стоять!
— Рубашку отцу достала в универмаге. Кость, ты чего смотришь как баран на новые ворота? Бери пакеты в руки и тащи внутрь. Кать, да оставь ты эту собаку. Еще блох нам перед морем не хватало.
— Мам, смотри какой милый щеночек. Давай его возьмем к себе?
— Ни в коем случае. Рыбки, попугай, кот, теперь еще и собака!
— Ну мам…
— Нет, я сказала.
Катька, насупившись, вбежала по ступенькам, словно играя в классики. Машина похожая на раскаленную доменную печь, осталась медленно остывать под палящим солнцем, в надежде, что ее больше никто никогда не потревожит.
— Эй, дед, ты чего залежался сегодня, а? Гости приехали.
— Что-то мочой тут пахнет, — на ушко жене прошептал Костя.
— Толь?
— Мам, смотри, какая рубашка, — копаясь в пакете, проговорила Лида.
— Толь, а Толь, — теребя рукой деда, сказала баба Люба. — Ты чего залежался-то?
— Мам, а где банка с консервированными персиками?
— Ты скоро лопнешь от этих персиков. Кость, что ты столбом стоишь? Иди посмотри, что с папой.
Костя подошел и приоткрыл деду веко. Взял за запястье.
— Пульс не прощупывается, — уставившись на всех, проговорил Костя.
Валет отпил теплой воды из белой эмалированной кружки и продолжил:
«Я вот не пойму, отец Михаил, где столько денег взять на ремонт? Кому сдалось наше село, если вся страна, глядишь, скоро развалится на куски? Потом собирай ее, как Степана Ильича, ключом.
Степан Ильич молча погрозил пальцем Валету.
— Такую страну проспали, — просвистел золотой фиксой бывший комбайнер. — И когда только у Союза ноги подкосились, не понимаю?
— Колосс на глиняных ногах.
— Да если бы вот такие бездари, как ты, меньше народное добро пропивали, то не подкосилось бы ничего, — с укором произнес нескладный дед Степан Ильич. — Стыдно должно быть перед теми, кто эту страну лепил в голодные годы революции.
— Стыдно? А таким как ты, дед, не было стыдно перед теми, кто двуглавого орла лепил? Там ведь тоже кровь лилась, и не малая.
— К Толику нужно пойти и всем миром разобрать его терем. Разве не так, товарищи? Кровлю с куполов снял, подвал из усадебного кирпича выложил, стекла — и те ночью поснимал для веранды.