Владимир Ильич внимательно слушал, улыбаясь. Да ласково так. Был бы брат старший у Прошки, с такой вот улыбкой, наверное, слушал бы.
— Вы наблюдательны, товарищ Прохор, — сказала Надежда Константиновна. — А вы сами откуда?
Отчего-то, из какой-то стеснительности Прошка не стал подробно описывать свою жизнь, таким чудесным и удивительным образом связанную с Владимиром Ильичем и всеми Ульяновыми. Может быть, он не стал подробно рассказывать о печатании книги Владимира Ильича в типолитографии Лейферта, о петербургском знакомстве с Анной Ильиничной, о кружке Екатерины Кусковой, где готовилось её злое и фальшивое кредо, обо всём, что с ним было, оттого что короток осенний день, хмуро осеннее небо, а дорога далека и стовёрстный, глубокий, мощный гул стал докатываться из тайги, где ветер лишь тронул макушки дерев, и они отозвались. Пора Владимиру Ильичу с Надеждой Константиновной ехать.
— Питерский рабочий я, печатник, — только и сказал Прошка.
— Молодой и уже печатник! — похвалила Надежда Константиновна.
— Слушайте, товарищ Прохор, — сказал Владимир Ильич. — Сегодня у нас горький день. Мы похоронили товарища, который отдал рабочему классу и делу всю свою жизнь, очень талантливую. Вы пришли в этот день как будто на смену ему. Очень это серьёзно. Нелегко вам будет в ссылке. Но здесь в Ермаковском хорошие ссыльные люди. Главное, время зря не теряйте, учитесь. Я вам советую, составьте программу и план на каждый день.
Он тоже советовал Прошке учиться, как Анна Ильинична.
— Приезжайте к нам в Шушенское, — позвала Надежда Константиновна.
Владимир Ильич влез в двуколку, взял вожжи:
— До свидания, товарищ Прохор, бодрее живите. В случае чего, дайте знать. И приезжайте.
Надежда Константиновна махнула на прощание муфтой. Прошка глядел вслед им, пока было видно.
19
И вернулся в село. Одна мысль его занимала. На кладбище, кроме Владимира Ильича, Прошка почти никого из людей не запомнил. Но одного всё же выделил. Высокого, гибкого парня с незагорелым лицом. Тонко выписаны чёрные брови, на висок упала светлая, с рыжеватинкой прядь.
Нескладно сложилась Прошкина жизнь, не было у него настоящего товарища. Как ни горько признаться, вовсе не было у Прошки товарищей. Где они? В детстве в Подольске дружил с ватагой ребят. Играли в бабки, в лапту, ходили в лес по грибы, слушали в школе учителя. Особенно помнил Прошка одного подольского друга. С ним собирались уехать из Подольска, куда — не решили, но есть же где-то другая жизнь, где не только постоялые дворы и трактиры, пьяные купцы и лихие проезжие тройки? Прошка уехал в Питер один. Тот остался в Подольске, нанялся конюхом на постоялый двор. Когда выгнали Прошку из дому, принёс другу на хранение на три дня сундучок. Не отказал школьный друг. «Оставляй. А никому не разбалтывай. У нас ежели кого в ссылку угоняют, водиться-то с ним не шибко советуют. Учителя нашего помнишь? Угнали тоже».