— Лоб не три, не старайся. Не забыл бы, если б читал. Наш знаменитый польский писатель. Тоже высылали из Польши в Россию. Тут и встретились с Пушкиным. Ну, а Пушкина знаешь? Как Пушкин Мицкевича на русский язык перевёл? «Три у Будрыса сына, как и он, три литвина. Он пришёл толковать с молодцами».
Стихи Прошка одобрил. А вообще-то ему больше нравится проза. «Капитанская дочка». «Былое и думы». Максим Горький нравится.
— Какой ещё Максим Горький?
— О Максиме Горьком не слышал? Вот так раз! У нас в Питере наизусть Максима Горького знают. Я привёз одну книжку. Зайдём ко мне на квартиру, дам почитать. Уезжаешь завтра? Эх, жалко, так жалко. Ничего, всё равно дам, вернёшь при случае. Как-нибудь мы с тобой придумаем свидеться. Так ты Максима Горького не знаешь? Вот так да!
— Что в нём такое особое?
— Всё особое. За рабочих, за революцию он, вот что! «Высоко в горы вполз Уж и лёг там в сыром ущелье» Читать?
— Читай.
— «Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях» Думаешь, простой это был Сокол? «Я знаю счастье!.. Я храбро бился!..» Вот он какой. Это так говорится, что Сокол, а на самом-то деле.
— Не объясняй. Сам пойму.
— «Блестело море, всё в ярком свете, и грозно волны о берег бились» А то ещё «Старуха Изергиль» есть, тоже стоит почитать.
— Пойдём скорее, давай мне Максима Горького. Или погоди. Скажи, ты мог бы жить без цели, просто так, день за днём? Ну, денег заработать побольше, одежду справить получше, а других целей нет, мог бы?
— Дурь какую ты спрашиваешь! Если я революционер и политический ссыльный, как же мне жить без цели? На чёрта мне деньги. Моя цель — свержение царя и капитализма и…
— Тише, тсс! Понял. У меня такие же взгляды. Я тоже за это. Когда у нас кончится ссылка, уедем домой, буду тебе постоянно писать. Знаешь, как приятно получать в ссылке письма! Отцу не так часто пишут, а Ульяновым с каждой почтой ворох писем притащит почтарь. Я нарочно хожу поглядеть, как они радуются. Владимир Ильич распечатает конверт, быстро-быстро забегает глазами по строчкам. Сам бородку пощипывает.
— Леопольд, ответь, только полную правду. Какой он человек?
— Не знаю даже, как тебе отвечать. Не знаю, с кем его сравнить. Какой-то он сказать мало, что хороший. Особенный он.
— Понял. Раньше я людей разделял: есть люди обыкновенные, а то редкие есть. Редких-то раз-два — и обчёлся. А есть.
— Ты «Коммунистический Манифест» читал?
Наступил момент посрамления Прошки. Прошка мог бы соврать. Не захотелось соврать. Слышать слышал о «Коммунистическом Манифесте», а читать — нет, не читал.