— Плохо о своих товарищах-офицерах думать — последнее дело, милостивый государь! — выбранил его Архипов. — Так что — не захотите перед отъездом поглядеть на свою протеже? Или вы безо всякой задней мысли ее судьбой были обеспокоены, а?
— Она совсем девчонка, а я инвалид, — признался Агасфер. — Дурно так пользоваться благодеянием, полагаю! Да я ведь и в самом деле просто пожалел мадмуазель Стеклову, безо всяких задних мыслей, как вы изволите выражаться…
— Ну, как хотите! — сделав равнодушное лицо, пожал плечами Архипов. — А то я, признаться, хотел Танечке Зволянской на именины игрушку забавную передать. Думал себе — вот и посыльный найдется!
— Ну почему? Я с удовольствием! То есть, готов оказать вам услугу, — смешался Агасфер. — Только в экипаже, боюсь, стоя ехать придется из-за проклятой докторской мази! Да и амбре от нее такое, что семейство Зволянских на порог может не пустить!
— Экий вы скорый, милостивый государь! — рассмеялся полковник. — Именины у Танечки, во-первых, только послезавтра. А там, глядишь, и мазь смените! Вот только одно условие поставлю: после покушения на вашу персону ваш визит к Зволянским надо обставить с максимальной безопасностью!
— И ему до поры не говорить, — кивнул Агасфер. — А то всех городовых Петербурга в качестве почетного конвоя отрядит!
* * *
— Позвольте мне представить вас моей дочери, Татьяне! — в глазах мадам Зволянской вспыхивали насмешливые искорки. — С Настасьей Васильевной ведь вы, кажется, знакомы.
Настасья Васильевна сделала еле приметный знак, и двенадцатилетняя девочка присела в книксене. И тут же подбежала к своей воспитательнице, прижалась к ее боку, заглянула снизу в ее лицо.
— Да, мы знакомы! — с улыбкой подтвердила Настя. — Вообще, я должна сказать, что знакомство с господином Агасфером изменило мою судьбу… Как вы сегодня странно одеты — в русском народном стиле! Будто на маскарад собрались! Здравствуйте, господин Агасфер!
Длинная свободная рубашка с вышитым воротником, наподобие балахона, в коих летом щеголяют в петербургских садах художники, была единственной одеждой, которая почти не касалась залепленной пластырем и все еще болезненной раны. Поэтому Агасфер надел ее, собираясь на «свидание» с мадмуазель Стекловой. Но не говорить же ей об этом! И он просто молча поклонился.
— Агасфер? — удивилась Таня. — На уроке Закона Божиего в гимназии я слышала, что это такой седой противный старик, который обидел кого-то и в наказание должен вечно скитаться по свету!
— Ну, поседеть я еще успею, мадмуазель Татьяна, — улыбнулся Агасфер. — И противным стать, наверное, тоже. А пока я только скитаюсь, и, как видите, забрел к вам! А где же та особа, которой я обязан счастью знакомства с вашей воспитательницей, мадмуазель Татьяна?