Однако это не помешало публикации стихотворения, в котором Кручёных применил важное формальное новшество – принципиально новый подход к формированию частей сюжета, суть которого он объяснил в послесловии к публикации стихотворения. Принцип этот он назвал «мирсконца»: влечёт мир с конца в художественной внешности он выражается и так: вместо 1-2-3 события располагаются 3-2-1 или 3-1-2. Нововведение Кручёных было высоко расценено современниками, в частности, одним из его соавторов – Романом Якобсоном. В своём письме к Кручёных он указывал не только на литературную традицию принципа «мирсконца», но и возводил его к теории относительности Альберта Эйнштейна: «Знаете, „мирсконца“ до вас никто из поэтов не сказал, чуть-чуть лишь почувствовали Белый и Маринетти, а между тем этот грандиозный тезис даже научен вполне (хотя вы и заговаривали о поэзии, противоборствующей математике) и ярче очерчен в принципе относительности».
Можно сказать, что разработке этого принципа был посвящён целый сборник Хлебникова и Кручёных под названием «Мирсконца». В него вошли алогичные стихи Кручёных и пьеса Хлебникова «Поля и Оля», написанная по принципу «мирсконца». Литературное новаторство сборника существенно дополнялось и художественным: его иллюстрировали сразу несколько молодых художников – М. Ларионов, В. Татлин, И. Роговин и Н. Гончарова, которая, как установил искусствовед Е. Ф. Ковтун, тогда впервые в Европе применила коллаж в качестве оформительского элемента.>63
В окончательном становлении «Гилеи» 1912 г. стал этапным – от января, когда проводилась выставка «Бубновый валет» и было решено возродить группу будетлян, и до середины декабря, когда вышел её первый программный («боевой») сборник «Пощёчина общественному вкусу». 1913 г. проходил уже в ином ключе.
Его начало ознаменовалось появлением созданных Кручёных первых опытов литературной зауми. Начав с примитивизма («Игра в аду», лирический цикл «Старинная любовь», поэма «Пустынники») Кручёных затем стал смещаться в сторону более сложной поэтики и вскоре пришёл к алогичной, а затем и заумной поэзии, причём, заумными он называл только те произведения, которые писал на «собственном языке». По его свидетельству, написать стихотворения из «неведомых слов» предложил ему в конце 1912 г. Д. Бурлюк, а уже в начале января 1913 г. несколько таких опытов появились в богато изданном сборнике Кручёных «Помада» с иллюстрациями М. Ларионова. В кратком авторском пояснении говорилось, что стихотворения написаны «на собственном языке», а слова их «не имеют определённого значения». Это были «Дыр бул щыл…», «Фрот фрон ыт…» и «Та са мае…» Реакция на появление первой зауми, в целом, была отрицательной. Наиболее тактично о ней отозвался С. Городецкий, расценивший её как «опыты и упражнения в инструментовке слов». На его взгляд, «художник взыскательный издавать их в свет не стал бы». Краткая эта рецензия заканчивалась такими словами: «Стихи „Помады“, написанные не на „собственном языке“, очень слабы по композиции. Вообще, в этих изданиях иллюстрируемое гораздо ниже иллюстраций. Издана „Помада“ богато и красиво».