— Я понимаю, — сказала Анна Кирилловна, возвращаясь к своей проклятой ветчине, которую так и подмывало у нее отобрать и выкинуть под соседний столик. — Терять такие деньги никому не хочется. Но поймите и вы: с моей точки зрения, игорный бизнес отвратителен независимо от того, кто им управляет. Владелец такого бизнеса может повлиять только на распределение доходов, и ни на что больше; правила игры ему неподвластны, и вы, полагаю, не станете с этим спорить. Что же до налогов и, как вы изволили выразиться, «иных отчислений», то бюджет Российской Федерации без малого сто лет прекрасно обходился без них и, думается, сможет обойтись в дальнейшем.
— …Вы должны понять, — повторил Скороход, — что я сейчас пытаюсь спасти не игорный бизнес — бог с ним, в самом деле, — а себя, лично. А что до бизнеса… Знаете, азарт — одна из основных страстей, присущих человеку.
— Один из присущих человеку пороков, — непримиримо поправила она.
Скороход снисходительно усмехнулся: уж в чем, в чем, а в этом вопросе он был подкован получше собеседницы. Перворазрядник из общества «Трудовые резервы» приободрился, ощутив в ладони просунутый тренером сквозь канатное ограждение разводной ключ.
— Любая добродетель, если ее довести до абсурда, превращается в порок, — объявил он. — Любовь в некоторых своих проявлениях тоже выглядит довольно неприглядно…
— Любовь и порнография — разные вещи, — резко отрубила она.
— Порнография — производная от любви, как героин — производная от мака, который сам по себе, согласитесь, хорош во всех отношениях. Если бы не существовало азарта, который сплошь и рядом оказывается сильнее инстинкта самосохранения, первобытные охотники на мамонтов и саблезубых тигров просто вымерли бы в своих пещерах от голода и холода. Если бы не существовало азарта, подавляющее большинство занесенных в анналы истории подвигов не было бы совершено. Отвага, героизм — это ведь просто разновидности азарта…
— Как и игромания, — вставила Анна Кирилловна.
— В том числе, — согласился он. — Но нет худа без добра. Даже игромания порой оказывается полезной.
— Только не нужно пересказывать легенды о фантастических выигрышах, — попросила она.
— Да я и не собирался. Напротив, я намерен рассказать вам правдивую историю об одном фантастическом проигрыше. Небезызвестный Юрий Карлович Олеша однажды признался, что одним из самых ранних воспоминаний его детства было такое: он стоит на подоконнике открытого настежь окна, а отец целится в него из пистолета. Папа Юрия Карловича — звали его, надо полагать, Карлом — проиграл в казино все свое немалое состояние, включая имения, земли и прочее движимое и недвижимое имущество. Осознав, что все пропало, он решил покончить с собой, выпил (для храбрости, разумеется, а еще чтобы отметить принятие этого судьбоносного решения), а выпив, задумался: а что же станется с его сыном? Ну, и решил избавить невинное дитя от незаслуженных страданий самым простым и доступным путем — застрелить сначала его, а потом уж себя…