— Надо же, какой прозорливый! — похвалил старик. — И что интересовало Кожинова?
— Контакты. Он все время повторял мне про них… Значит, он пытался отследить какие-то нежелательные или опасные связи Смоленцева.
— Это еще ни о чем не говорит, девочка, — вздохнул Прокофий Климентьевич. — Он мог получить сведения о том, что на Смоленцева давят, и занимался комплексом охранных мероприятий. Обычное дело…
— Конечно, само по себе это ни о чем не говорит, — Виктория благодарила судьбу, что у нее есть такой дед, с которым всегда можно посоветоваться. — Кроме того, после совещания я должна была вести его дальше и с двоими сотрудниками обеспечить круглосуточное наблюдение.
— А вот это уже поинтересней: похоже, Кожинов всерьез садился ему на хвост.
— Но не успел…
— Это все твои подозрения?
— Нет. С утра я отвозила Смоленцеву бумаги и передала ему на словах, что он должен составить полный список необходимого его телекомпании. Надо понимать, наверху хотели узнать уровень его претензий.
Прокофий Климентьевич задумался:
— Чье это было поручение?
— Принцессы.
— А Кожинов отдал свой приказ о наружном наблюдении…
— …после того, как я доложила ему о поручении, — закончила фразу Виктория.
Старик убежденно покачал головой:
— Здесь я не вижу ничего удивительного, — он просто мог посчитать нужным проследить, с кем Смоленцев отправится обсудить свою «заявку».
— Ты прав, дедушка. Но после убийства все смотрится по-другому…
— Конечно. Однако можно увлечься и искать связи там, где их никогда не было. И в помине. Правда и то, что еще опаснее не заметить связи между «случайными» событиями, — старик серьезно взглянул на внучку. — Короче говоря, у тебя есть подозрения, что это убийство было умело подготовлено и является провокацией или ударом?
— А как еще думать? — шепотом спросила Виктория.
Старик причмокнул губами:
— Кто мог подготовить акцию такого уровня и каким способом?
— Над этим я и ломаю голову.
— И единственное, что в нее приходит, девочка, это то, что никто в Кремле не владеет ситуацией настолько, чтобы провести такую акцию и выйти сухим из воды. Так?
— Так.
— За одним исключением… Ты, разумеется, думаешь о Кожинове, и это тебя мучает?
Виктория сидела на постели рядом с дедушкой, Ольга Борисовна не мешала им разговаривать, хлопотала на кухне.
Прокофий Климентьевич продолжил, не дождавшись ответа:
— А что говорят данные прослушивания и видеослежения? Кожинова ведь и назначили вести расследование из-за того, что эти пленки никому нельзя давать в руки.
— Не знаю, их видит только он, — глаза девушки блестели в полумраке. — Кассеты были сразу же изъяты — первым делом, — здесь Виктория припомнила: