За это время погибли массы людей во всех странах, кроме самых развитых. Сначала несколько недель стоял почти невыносимый зной. Затем многие умерли во время бурь и наводнений. С наступлением сильных холодов люди стали гибнуть от воспаления легких. За все время с начала августа до первой недели октября уже вымерла примерно четверть населения планеты. Невыносимое несчастье выпало на долю бесчисленных семей. Смерть безжалостно и неотвратимо навеки разлучала мужа с женой, родителей с детьми, влюбленного с возлюбленной.
Премьер-министр был зол на ученых из Нортонстоу. Гнев заставил его отправиться туда, чтобы разобраться с ситуацией на месте. В дороге он продрог и измучился, что отнюдь не улучшило его настроения.
— Выясняется, что правительство было совершенно дезориентировано, — сказал он Кингсли. — Сначала вы говорили, что критическое положение продлится всего один месяц, не больше. Так вот, оно уже длится больше месяца, а конца все не видно. Когда же можно ожидать прекращения всей этой истории?
— Не имею ни малейшего представления, — ответил Кингсли.
Премьер-министр сердито посмотрел на Паркинсона, Марлоу, Лестера и затем, уже совсем свирепо, — на Кингсли.
— Чем же, я вас спрашиваю, объяснить столь грубую дезинформацию? Нужно ли напоминать, что Нортонстоу были предоставлены все возможности для работы? Не будет преувеличением сказать, что вы тут как сыр в масле катаетесь. За это мы в праве ожидать от вас полной научной компетентности. Должен сказать, что условия жизни здесь значительно лучше тех, в которых вынуждено работать само правительство.
— Конечно, условия здесь гораздо лучше. Они лучше потому, что мы предвидели то, что сейчас происходит.
— Кажется, это единственное предвидение, на которое вы оказались способны, и то использовали для собственной выгоды и безопасности.
— В этом мы старались не отстать от правительства.
— Я не понимаю вас, сэр.
— Давайте я изложу обстановку со всей возможной откровенностью. Когда только начал обсуждаться вопрос об Облаке, главной заботой, вашего правительства, да и других правительств, как известно, было по возможности воспрепятствовать любому распространению фактов. На самом деле вся эта секретность была нужна, конечно, только для того, чтобы не дать шанса народу подобрать себе более деятельных руководителей.
Теперь премьер-министр рассвирепел окончательно.
— Скажу вам без обиняков, Кингсли: я считаю себя вынужденным, вернувшись в Лондон, сделать некоторые шаги, которые едва ли вас обрадуют.
Паркинсон отметил, что непринужденно-насмешливый тон Кингсли внезапно стал жестким.