. В то же время в распоряжении коменданта имелось большое число свободных генералов
[139], и руководство крепости прекрасно знало, что для нестойких частей, составлявших гарнизон, особенно важен был личный пример старших начальников. Более того, комендант даже не сумел организовать уничтожение всех запасов, имевшихся в крепости. Противнику досталось огромное количество вооружения. По свидетельству очевидцев, значительную часть продовольственных запасов перед самой сдачей портить было просто запрещено
[140].
Малодушие генерала Бобыря особенно ярко проявилось при сдаче в плен. Поздно вечером 6 августа комендант выслал парламентера к немцам. Затем на присланном за ним автомобиле Бобырь был доставлен в Зегрж в штаб генерала фон Безелера, командовавшего осадными войсками. Мотивируя тем, что крепость была взята штурмом, комендант отказался подписывать приказ о капитуляции сопротивлявшейся еще крепости. В ответ на это Безелер заявил, что в этом случае все захваченные на тот момент пленные (около 60 тысяч) будут расстреляны. Противоречившая всем законам войны угроза, которая, вероятнее всего, была блефом, окончательно сломила и без того слабую волю несчастного генерала Бобыря. Приказ о капитуляции был отдан, несмотря на то, что фактически уже находившийся в плену комендант не имел на это никакого права[141]. Беспрецедентный случай в истории Русской армии!
Важнейшее значение при исследовании обстоятельств падения Новогеоргиевской крепости должен иметь ответ на вопрос: на каком уровне принималось решение о необходимости ее обороны? Кто именно нес ответственность за ее судьбу? Защищать блокированную крепость было невозможно. Большинство исследователей (O. P. Айрапетов[142], К. И. Величко[143], A. A. Керсновский[144]) в решении бросить Новогеоргиевск на произвол судьбы склонны обвинять Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала М. В. Алексеева[145]. Однако знакомство с характером взаимоотношений Главнокомандующих и Ставки в первый период войны позволяет предположить, что окончательное утверждение рубежей для отступления и решение об эвакуации или обороне всех крупных географических пунктов (в том числе и крепостей) находилось полностью в ведении Верховного Главнокомандующего. Ставка приняла решение об оставлении Варшавы[146], именно Ставка, на совещании 22 июня 1915 г., запретила Алексееву эвакуировать Новогеоргиевск[147], и, наконец, не, кто иной, как Верховный Главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич, уже после падения Новогеоргиевска и Ковны, принял решение остальные крепости не оборонять