И Отум ушел. Все произошло так быстро, что я не нашелся, что ответить. Я коснулся шеи, на которой его пальцы оставили невидимые теплые отпечатки. Нет, я совсем не понимал Отума. То он звереет, то, как момент назад, в нем промелькнет что-то, и во мне возникает немедленный отклик. Временами он мне почти нравится.
Миико, застывший как истукан, смотрел в воду. Я потрогал его лоб. Холодный.
– Идем, – сказал я.
И он пошел. Не позови я, он остался бы сидеть на берегу вечно?
Мы сделали на завтрак бутерброды и кофе (я заметил, как поморщился Отум, заглянув в почти пустую банку). Миико не хотел есть и согласился только на пару печенюшек. На лице Отума иногда проступало виноватое выражение, и неуправляемость собственной мимики его явно смущала; если бы что-то сейчас могло рассмешить меня, я бы рассмеялся.
Еще три дня.
Миико стал странным. Может, он всего-то не выспался? Но, когда я смотрел в его бледное лицо, я не мог объяснить это оцепенение простой сонливостью. Отум… что я знаю о нем? Почти ничего. Его поведение настораживает. Что гарантирует, что за эти три дня он не съедет окончательно и не начнет бегать за нами с ножом? Осознание собственной нормальности должно было меня успокоить… но что-то мне не осознавалось.
Три человека… и не знаешь, за кого (кого?) из них больше опасаться. Потому что в себе я тоже не был уверен.
Я пил кофе и не чувствовал вкуса. Бледно-розовое утро выцвело и стало призрачно-бесцветным. И я подумал: ну надо же, за все проведенное здесь время не слышал ни одной птицы.
Насекомых тоже почти нет, заметил я позже, когда мы гуськом шли по едва различимой, иногда совсем пропадающей тропе. Ладно, паук сплел паутину, да комары оставили на мне пару укусов, но все равно живности подозрительно мало. Вокруг трава, кусты, деревья, безлюдье. Обычно в таких местах зверье так и шмыгает – то мышь метнется, то ящерица промелькнет. А здесь тихо, только ветер прошелестит листьями, и все.
(и музыка)
Я попытался разговорить Миико, но он отвечал односложно и с неохотой, и я отстал от него. Одно не давало покоя: жар, поднявшийся у него вчера, означал, что тело Миико борется с чем-то. Борьба завершилась, и теперь мне очень хотелось бы знать, кто победил.
Вода, купленная в магазине, закончилась, и Отум набрал воды из озера. «Прокипятим», – сказал он. Я вспомнил гладкую поверхность озера. Мне было бы легче, будь оно затянуто листьями кувшинок и обжито лягушками.
Уверен, сегодня нас ожидает очередной дождь. Не ливень, но мелкий занудный дождичек, сыплющийся с белого неба. Это не радовало. Я осознал, что жду дождя с какой-то обреченной мукой. И откуда эта давящая усталость? Как будто валуны всю ночь таскал. Изнеможение даже в кончиках пальцев. Неужели я всегда выдыхался так быстро? Вроде нет.