Я чувствовал, что мой мозг разделяется на мельчайшие части. Нана… я вдыхал тяжело, с болью. Она была старше меня на три года. Мы всегда гуляли вместе, но в школу по утрам сестра уходила одна и одна шла обратно. Там идти-то было пять минут… Она всегда возвращалась вовремя.
Но однажды не вернулась совсем.
Мама пошла за ней в школу, но там услышала, что Нана сегодня пропустила занятия.
Через четыре дня среди бетонных блоков на пустыре нашли несколько детских пальцев и стопу, отделенную на уровне щиколотки. Мне не стали рассказывать об этом.
(о том, что сделали)
Как-то я подслушал разговор соседей… они говорили что-то про осколки бутылочного стекла под кожей.
(может, мне только показалось, что я слышал про стекло; лучше, если мне послышалось, но это стекло изрезало всю мою жизнь)
Я побежал прочь, не готовый услышать что-то еще.
Отец всегда любил Нану больше, чем меня. Но мне было все равно, потому что я тоже любил ее больше, чем его, говорившего про меня, что я, как дурачок, вечно витаю в облаках. Так что мы были квиты.
После того, как Нана
(была убита)
пропала, мой отец стал очень мало разговаривать, а моя мать начала очень много смотреть телевизор. Однажды я вышел во двор и увидел Миико из соседнего дома, копающего палкой землю. Он был угрюмый, маленький и глупый, и никогда не интересовал меня прежде. Но в то утро я сказал ему:
– Я тоже один. Давай поиграем вместе.
Спустя несколько месяцев мой отец покончил с собой.
Я снова на земле. Трава под щекой. Единственное утешение, единственное настоящее ощущение в этом смутном, расплывающемся мире. Нет сил подняться, да и не хочется. Лежать под колышущимся маревом, но не качаться вместе с ним. Хочу уснуть, крепко, без снов, от которых я устал… так устал… Не понимаю, что творится здесь, и почему я оказался втянут в эту историю. Сколько можно меня мучить? В этой жизни я уже пережил слишком много мерзостей.
На секунду возникло чувство падения. Мои обмякшие мышцы даже не отреагировали, хотя обычно это ощущение заставляет дернуться всем телом. И все; я лежу, растекшийся лужей, как жидкость; даже если это будет стоить мне жизни, я останусь лежать. Отум шляется где-то поблизости. Какая разница. У меня нет сил убегать, в любом случае. Я щелкнул по кнопке фонарика, пряча себя в темноте.
(он сошел с ума, нет, это вообще не он, он никогда не станет убивать меня, я знаю)
Хватит.
Сплю.
«Нашел тебя. Нашел тебя».
Его голос, монотонно повторяющий одну фразу, пропилил плотную стенку кокона моего оцепенения. Я открыл глаза, увидел синеву ночи, осознал: «Отум», и вжался в землю, как испуганный зверь. Но это не поможет: даже если Отум не увидит меня, он уловит дрожь моего страха и по ней сможет меня отыскать. Я слепо нашарил фотографию Наны и аккуратно убрал ее в карман. Потом попытался нащупать на земле укатившийся фонарик, смутно ощущая близость Отума – и Отум, сволочь, ударил меня ножом.