Боль была одуряющая, словно на руку плеснули кипятком. В первую секунду я даже не понял, что случилось, и дернул рукой, раня себя еще больше. Мой крик прозвучал в ночи, как вопль тоскующей птицы, и следом раздался смех Отума. Я ощутил тепло его тела поблизости.
– Попался. Неужели ты верил, что сможешь убежать от меня?
Он рассмеялся снова, тихо, визгливо, радуясь моей боли, а я даже шелохнуться боялся: он пронзил мою руку насквозь, держал ее между землей и рукоятью ножа, на которую давил с такой силой, что у меня перед глазами запрыгали алые точки.
– Какая наивность. Не я, так кто-то другой тебя поймает. Мы повсюду. На что ты можешь надеяться? Прими смерть.
– Иди ты, – выдохнул я и, неуклюже извернувшись, пнул его. Он дернулся. От жуткой боли в руке я, кажется, закричал снова, но нож выскочил из раны, и, свободный, я вскочил на ноги.
Где он? Где же он? Все мне заслоняли багровые пятна. Моя кожа была холодной, но кровь на ней – обжигающе горячей. Своим преобразившимся слухом я улавливал звук, с которым капли ее, моей крови, падали на землю, и где-то – близко, но в параллельном мире – дыхание Отума. Но я не мог понять, с какой стороны ждать нападения, потому что моя голова едва соображала.
(тогда беги, недоумок)
(но я боюсь повернуться спиной к нему, даже когда точно не знаю, где он)
Молния прошла по небу, как трещина, и во вспышке желтого света, сквозь пятнистый багровый занавес, я увидел силуэт Отума. И сразу он ударил ножом, целясь мне в живот. Я отшатнулся, едва не падая на спину, и в эту секунду тишину вокруг нас разбил удар грома.
– Отум…
Он ударил. Я увернулся, но он успел задеть меня.
– Хватит! – закричал я.
Мое тело стремилось замедлиться, отчаянно отказываясь верить, что Отум действительно
(убивает меня)
нападает на меня. Но Отум это делал, верил я или нет. Молния, выпад ножом, гром. Я пятился. Снова молния, тускло, далеко; выпад; ветки позади меня, мешающие отступлению. В ушах с каждым ударом сердца взрывалась кровь. Гром. Я неуклюже перешагнул ветки, едва удерживая равновесие.
– Боишься, маленькая сучка?
Очень.
Когда Отум снова попытался атаковать меня, я изо всех сил ударил его по запястью своей правой, продырявленной насквозь. При этом я едва не прикончил себя самого болевым шоком, но мне удалось выбить нож, и тот упал в траву. Я рухнул на колени в судорожных поисках, и сразу твердое колено Отума врезалось мне в лицо. Я перевернулся, как щенок, которому дали пинка, и рухнул на спину. Голова запрокинулась, и я увидел переплетающиеся друг с другом ветки, неоном сияющие в темноте.