— Здоров, — сказал он.
— Здоров, — ответила девочка, тем не менее быстренько развернувшись на своих роликовых коньках, вероятно, готовая удрать, если он окажется одним из так называемых Честеров Растлителей[18], о которых, будьте уверены, рассказывала её мама.
— Я пришёл повидать свою бывшую жену, — сказал Марти, стоя на месте. — Фелицию Андерсон. Или, быть может, она теперь опять Фелиция Гордон. Это её девичья фамилия. Она живёт на Ферн Лейн. Дом номер 19.
Девочка крутанулась на своих роликах непринуждённым, лёгким движением, которое, сделай его Марти — опрокинуло бы его на задницу.
— Ох, да, я вроде видела вас раньше. Синий «приус»?
— Это мой.
— Если она твоя бывшая, зачем же ты пришёл?
— Она всё ещё нравится мне.
— Вы не скандалите?
— Раньше бывало. А теперь, когда мы стали бывшими, ладим даже лучше.
— Иногда миз Гордон угощает нас имбирным печеньем. Меня и моего младшего брата Ронни. Мне больше нравится «Орео», но…
— Но имбирное печенье так приятно крошится, верно? — спросил Марти.
— Не, имбирное не крошится. По крайней мере, пока ты не начнёшь хрустеть своими зу…
В этот момент уличные фонари погасли, превратив главную улицу в лагуну теней. Все дома также погрузились во тьму. Это было очередное отключение электричества, которое случалось в городе, иногда на целых восемнадцать часов, но питание всегда возвращалось. Марти не был уверен, что оно теперь вообще восстановится. Может быть и так, и у него появилось стойкое ощущение, что электричество, которое он (как и все остальные) принимал как должное, разделило судьбу павшего Интернета.
— Криповенько, — сказала маленькая девочка.
— Лучше иди домой, — посоветовал Марти. — Без света уличных фонарей слишком темно, чтобы кататься.
— Мистер? Всё будет хорошо?
У самого Марти не было детей, но он учил их двадцать лет и мог понять, что вы должны говорить им правду, когда они достигают шестнадцати лет, но добродушная ложь чаще всего будет правильным выбором, когда вы имеете дело с такой юной особой, как эта девочка.
— Конечно.
— Но вы только гляньте, — сказала она и указала рукой.
Он проследил за её дрожащим пальцем, который указывал на один из домой на углу Ферн Лейн. В тёмном окне эркера, взирающего на небольшой участок газона, появилось лицо. Оно возникло в сверкающих белых линиях, заштрихованное тенями, как эктоплазма на спиритическом сеансе. Улыбающееся круглое лицо. Очки в чёрной оправе. Шариковая ручка застыла в подвешенном состоянии. Над лицом: «ЧАРЛЬЗ КРАНЦ». Под ним: «39 ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЕТ! СПАСИБО, ЧАК!».
— Эту случилось со всеми домами, — прошептала девочка.