– Представляете, Евсей Дорофеевич, мне даже просить не пришлось. Все складывается само собой. Сегодня заявлено выступление Марии Долиной[6] с патриотическими песнями, а она заболела и не приедет. А Виталий Федорович, это помощник Адольфа Сергеевича, привез цыганский хор. Надо патриотическое, а тут цыгане… И Ниночка сама меня слезно умоляла приехать и выступить вместо Долиной. Едем?
Она просто сияла. Я хотел, как задумал, отказаться и уйти, но неожиданно для самого себя ответил:
– Едем!
И снова авто мчалось сквозь темный замороженный город, выхватывая фарами редкие фигуры прохожих, пририсовывая им огромные черные пугающие тени.
Мы уже миновали Ушаковский мост и свернули с Новодеревенской набережной в какую-то улицу, как вдруг чуть не прямо под колеса метнулся человек с поднятыми руками, судя по высокой шляпе и толстому армяку, перепоясанному широким кушаком, извозчик или кучер. Жозефина резко затормозила, я едва не врезался лбом в стекло. Дверца открылась, и в салон просунулась заиндевевшая полуседая борода:
– Господа, помощи просим. Экипаж вон поломался, ось треснула. Барина подвезите. Просим покорно. Замерзнет барин. Недалеко тут. Окажите любезность.
В трех метрах на дороге, действительно, стояла, накренившись, карета, возле нее топтался невысокий господин в шубе и в махонькой островерхой шапочке на голове. Совсем не по сезону шапочка. Увидев, что авто остановилось, он двинулся в нашу сторону. Отстранив своего кучера, стал протискиваться в салон. Был это явно азиат с «монгольским» круглым безбородым и безусым лицом, узкими щелками глаз, лицом, по которому совершенно невозможно установить возраст. Ему могло быть и сорок лет, и шестьдесят. Усевшись на заднее сидение, произнес:
– Прошу меня извинить, господа. Мое имя – Доржиев Агван, я – настоятель буддийского дацана. Как видите, повозка моя поломалась. Не будете ли вы столь любезны, чтобы отвезти меня домой. Это недалеко, вдоль набережной. Это не займет большого времени.
Говоря все это, он протянул мне визитную карточку. Подсветив себе огоньком зажигалки, я прочел: «Цанид Хамбо Агван Лобсан Доржиев. Ширээтэ-лама дацана Гунзэчойнэй, Источника Святого Учения Будды, сострадающего всему живому»[7]. Что ж, не бросать же человека, мы развернулись и вновь выехали на набережную. Вертя в руках маленькую картонку, я подумал, что вот построен в городе уже и буддийский храм, и каких еще религий не представлено здесь у нас в столице. Разве что огнепоклонники еще не отметились, но, возможно, и за этим дело не станет. Представившись в свою очередь нашему неожиданному пассажиру, я спросил: