Но какая же это девушка, если на ней зеленая форма?
39.
Она бы так и не встала с табуретки, не поставила на кухонный столик глиняную чашку, из которой отхлебывала малюсенькими глотками, хоть и слышала, как черные туфли на низком каблуке шагали по плиткам пола к двери гостиной, слышала, как щелкнул открывшийся замок, скрипнула дверная ручка, слышала короткий вздох, но так и не встала бы, если б не испуганный возглас Мары.
Мара открыла дверь и наткнулась прямо на двух косоглазых близнецов, каждый с ведром воды в руках, у одного — красное, у другого — синее, и вода лениво колыхалась в пластмассовых ведрах, а близнецы смотрели и как бы не видели Мару, а видели только приоткрывшуюся дверь, потому что ждали, когда откроется дверь квартиры, ведь они принесли два полных ведра, принесли ей в дом, куда всегда таскали воду, была в нем вода иль не было, и когда воды было хоть залейся, таскали тоже.
Мара, вскрикнув, попятилась от двери.
Тогда Сара встала со своей табуретки, жесткой, неудобной, но так хорошо было сидеть на ней, не шевелясь, не двигаясь, хоть и надо было проводить Мару до порога.
Она встала, подошла к двери и увидела братьев. А воды и впрямь не было. Кухонный кран уже не урчал, пропали даже ржавые, грязные капли, трубы не ныли больше.
В доме не было воды, и братья принесли.
Вот и хорошо.
Не так ли?
Знают, чего и когда не хватает ей.
Знают, когда ей что-то нужно, чтобы вовремя подоспеть.
Лучше других знали.
Сара усмехнулась.
Но тут почувствовала, что у нее на плече повисла Мара.
— Не бойся, — сказала ей. — Не бойся!
Мара повернула к ней побледневшее лицо.
Она глядела на Сару испуганными глазами, и та коснулась губами детского лба, чистого, пахнущего ее любимым мылом, и сказала ласково, как ребенку:
— Не бойся, детка. Ничего дурного они не сделают.
Мара кивнула, но по-прежнему смотрела на Сару большими глазами, в уголках которых копились слезы.
— Видишь, воды принесли. Они мне воду носят. Что здесь плохого? Хорошо ведь, да?
— Хорошо…
Она слегка подтолкнула Мару к выходу и, не дожидаясь, пока придет лифт, впустила братьев и захлопнула дверь.
Близнецы протопали на кухню, поставили ведра на пол и ждали.
Она подошла к окну.
Видела, как Мара пробежала к машине, слышала, как взревел мотор, почуяла взметнувшийся серо-черный запах отработанных газов.
Мара не выглянула из машины, не махнула рукой, и Сара сказала, как утешив на прощанье:
— Не бойся, детка… Езжай спокойно… Не убили его… Нет… Кому нужен Шмулик? Тебе, мне, и больше никому. Разве кто-то может его убить? Кто? Ахмед? В больнице Ахмед, давно уж там, в девятнадцатой палате, я-то знаю, можешь поверить. Кому и знать, как не мне. И на Бени похож Ахмед, очень похож на Бени.