Такой же черный.
Круглолицый.
С волосатой грудью.
С такими же мускулистыми руками, как у Бени.
Зачем Шмулик Бени? Зачем Шмулик Ахмеду?
Зачем?
Разве Бени не шатался со Шмуликом, взявшись за руки, по окрестным пескам, когда Бени был уже мальчишкой, а Шмулик, можно сказать, еще младенцем? Разве не вместе гоняли кошек по барачным скелетам, когда оба подросли?
Разве Бени не любил ее, Сару?
He ловил ее взгляд, не посматривал на нее?
Бени был еще подростком, они жили тогда в бараках, когда однажды Сара увидела его прямо перед собой: он стоял у открытого окна в своем бараке и таращился на нее, не замечая, что она видит его, так был занят своим делом — штаны расстегнул и, выпучив глаза, руками орудовал, а Сара, испуганная, пристыженная, — молодая была — попятилась от окна, забилась в угол кухни, но никому ничего не сказала и даже виду не подала, что знает…
Они жили еще в бараках, когда Бени стал юношей, а потом, когда перебрались в новые дома, он поджидал ее за каждым углом, караулил, глаз не сводил, и хоть рукам воли не давал, но ходил за ней как тень, и ей было страшно, боязно, вечерами старалась не выходить одна, но никому не говорила, не жаловалась, и ему, Бени, ни слова, только остерегалась, чтоб не застал ее где-нибудь в безлюдном месте.
Бени ждал, притаившись за углом барака или каменного дома, как ждал когда-то тот парень, имени которого она не знала и никогда не узнает.
Парень, что смотрел и ждал, притаившись за деревом, старым, толстым деревом с полопавшейся корой.
Он смотрел на маму, не моргая выпученными глазами.
Видел, как полицаи остановили ее.
Как сорвали платье.
Как забелела в сумерках ее грудь.
Видел, как ее повалили.
Видел полицая, который заломил маме руки и прижал к земле.
Видел второго, который лежал на маме, поднимаясь и опускаясь. Сначала медленно, а потом все быстрей, быстрей.
И парень тот был похож на Бени, который ждал, притаившись за углом, как за деревом, выпучив неморгающие глаза.
Который пялился на нее, на ее белевшую обнаженную грудь.
Так зачем им Шмулик? Парню этому или Бени, Ахмеду, зачем им Шмулик, чтоб ни за что, ни про что его убить?
Зачем?
В самом деле…
Только она, она, Сара, нужна Бени, а может, и не нужна больше, или все еще нужна?.. Но не Шмулик.
Она стояла у окна, следя за удалявшейся машиной с белыми цифрами армейского номера на черной табличке. И густая, черная полоса отработанных газов тянулась за жестяной коробкой, в которой сидела Мара, девочка, солдатка, торопившаяся к своему майору, спешившая на север.
Конечно, успокаивала, утешала ее Сара, если нравится майор, если он действительно нравится тебе…