Отошла, полюбовалась.
Ничего, что молчал, за всю войну даже весточки не подал.
Ничего.
Не пропал, не сгинул.
Нашелся.
Нашелся?
Не пропал?
Нет, не его рука нажала кнопку звонка.
Вот опять.
Нет, не его…
Она подошла к двери, подняла надтреснутую трубку и услышала женский голос, пожилой женский голос, спросивший по-немецки:
— Здесь проживает фрау… мм… Сара, да?
Пауза.
— Здесь проживает герр Иоганн? Здесь?
Пауза.
— Можно войти? Я туристка, из Германии. Мне можно войти, да?
Пауза.
— Какой этаж? Шестой? Да? Шестой этаж?
Пауза.
— Я не надолго, нет… Можно?
Пауза.
— Но… Действительно здесь проживает герр Иоганн? Иоганн, да?
Пауза.
— Я, должно быть, разговариваю с фрау… мм… Сарой? Да?
Пауза.
— Я не надолго, нет. Можно, да? Правда, можно?
Разговор был начат.
И хорошо.
Не надо было все начинать сначала, уже шел разговор, когда Сара открыла дверь, чтобы впустить гостью.
Можно было без особых усилий поддержать разговор.
Словно давно друг друга знали.
Не впервые встретились.
Они узнали друг друга еще до того, как поздоровались.
И видно, у обеих было такое чувство: они даже не представились. Разговор завязался и можно было не начинать сначала, а лишь продолжать, поддерживать его, и хорошо, и слава Богу, подумали обе сразу, пытаясь улыбнуться друг другу.
— Хоть бы предупредили… — сказала Сара.
— Да.
— Я бы встретила вас.
— Да, да.
— Вы остановились в гостинице?
— Да, да, в отеле, у моря.
— У нас теперь столько места, я одна осталась.
— Да, конечно. Одна?
— Одна.
— А…
— В армии.
— О да, в армии… На войне?
— У нас говорят — в армии.
— О да, так. На войне…
— На войне.
— Но ведь там стреляют?
— Да, стреляют.
— Иоганна могут убить?
Пауза.
— Боже мой…
Пауза.
— Боже… Но почему он должен быть убит здесь, в какой-то Азии?
— Не знаю.
— Почему он должен быть убит в какой-то дальней стране, где вечно печет солнце и летом не бывает дождя, а зимой — снега?
Capa молчала.
— Почему он должен быть убит в чужой стране, так далеко от дома?
— Почему далеко? Его дом здесь. Это его дом, — сказал Сара.
— Здесь? Действительно здесь? Он рожден в Баварии.
— Я тоже не здесь родилась.
— Вы еврейка.
— И он еврей. Не так ли?
— Это было несчастье. Божья кара.
— Таким уж он родился у вас, евреем.
— Над чужим горем грех смеяться.
— Он был хорошим евреем.
— Он мог быть таким же хорошим немцем.
— Он был доволен своей долей.
— Вы говорите — был… И раньше тоже сказали — был… Почему — был?
— Не знаю. Не знаю, почему я так сказала.
— Вы хотели сделать мне больно, да?
Сара не ответила.
— Да… О да! Вы злая, вы очень злая женщина.
— Неужто злая? — то ли гостью, то ли себя спросила Сара.
Гостья молчала.