— Хотим предложить тебе отправиться с нами, — продолжила Сафо. — У тебя определенно есть талант вдохновлять, и ты можешь занять достойное место среди младших муз.
— Вы сделаете меня богиней? — шепотом произнесла Настя и едва не задохнулась от нахлынувших эмоций.
— Не обольщайся, девочка, — не грубо, но твердо произнес златокудрый мужчина, — в случае, если сумеешь выдержать обучение, станешь одной из младших муз — полубогиней. Если нет — вернешься обратно, в этот же момент собственной жизни. Поверь, вдохновлять людей — не такая простая работа, как может показаться на первый взгляд.
— Не пугай ее, Аполлон, — мягко укорила Сафо. — Пусть побудет в школе, осмотрится и сама решит, что для нее лучше.
От произнесенного имени у Насти чуть не отвалилась нижняя челюсть. Неужели Аполлон? Бог Олимпа собственной персоной?
— Не смотри так пристально, обожжешься, — не то пошутил, не то на полном серьезе произнес он. По непроницаемому лицу было сложно разобрать. — Лучше расскажи о себе и своих талантах.
Под его пристальным взглядом Насте стало неуютно, точно она подверглась рентгеновскому излучению. Казалось, эти двое видят ее насквозь и все подмечают.
— Нет у меня никаких талантов, — со вздохом призналась Настя, опуская взгляд. — И платить за обучение нечем.
Аполлон рассмеялся. Сафо ограничилась коротким вздохом.
— Никто не собирается брать с тебя плату, — торопливо произнесла она. — Напротив, мы сами выполним одно твое желание.
— Любое? — не веря собственному счастью, переспросила Настя.
— Абсолютно, — подтвердила Сафо.
— Но мы прекрасно знаем, чего ты попросишь, — добавил Аполлон. — Избавиться от болезни, верно?
Не поднимая взгляда, Настя кивнула. Ради излечения от ненавистного ихтиоза она была готова на что угодно. Хоть в древнегреческих богов поверить, хоть в пришествие Микки Мауса.
Аполлон подошел и указательным пальцем приподнял ее подбородок. Посмотрел так, как смотрит врач на пациента. И все же Насте захотелось зажмуриться. Впервые она осознала, что значит выражение «невыносимо прекрасен». Рядом с Аполлоном она казалась себе не просто страшненькой — настоящим страшилищем.
— Как твое имя? — спросил он.
— Настя, — как зажатый в мышеловке мышонок, пискнула она.
Аполлон поморщился и надменно приподнял красиво очерченную золотистую бровь.
— Глупое имя, детское. Такого у музы быть не должно.
— Анастасия, — вступилась за будущую подопечную Сафо. — Это прекрасное имя очень подойдет музе. «Воскресшая».
Пораздумав секунду, Аполлон согласно кивнул. Продолжая фиксировать Настин подбородок одной рукой, второй сбросил с ее плеч пиджак. Положил сильную и в тоже время нежную ладонь на ее талию, притянул ближе. Просканировал горячим взором.