Но Кольцов и сам уже понял, что делать, ведь из-под ворота футболки Михаила выскользнула подвеска на грубой веревке, которая немедленно привлекла внимание следователя. Засушенная птичья лапка болталась на шее подозреваемого, и теперь его смело можно было записывать в обвиняемые. Других доказательств его вины не требовалось.
– Откуда у вас это? – Кольцов потянулся к лапке, но реакция мужчины оказалась молниеносной. Сжав безобразное украшение в кулаке, он сунул его обратно под одежду.
– Я не убивал птицу и не отрывал ей лапу, если вы об этом. – Вытер слезы тыльной стороной руки, громко шмыгнул носом, вперился в Кольцова колючими зрачками.
– Вам придется проехать со мной.
– Как? – женщина натурально взвизгнула, хотя обращение было даже не к ней. – Вы ведь обещали, что не причините ему вреда!
– Точно такую же лапку обнаружили у одного из убитых, – терпеливо объяснял следователь, хотя терпения у него оставалось все меньше. – Предположительно, он сорвал ее с убийцы. Она могла висеть у того на шее.
– Моя лапка на месте, – резонно возразил Михаил. – Ищите того, у кого ее нет.
– Не вижу ничего смешного.
– Так я и не смеюсь. Глупо обвинять человека в чем-то, основываясь на косвенных уликах и домыслах.
– Ваше присутствие на местах преступлений в момент их совершения уже довольно веская улика.
– Однако не дает вам оснований предъявлять мне обвинения.
– Михаил, если ваша невиновность будет доказана, я лично перед вами извинюсь. – Кольцов поднялся, давая понять, что более не намерен ждать. – Сейчас же попрошу вас проехать со мной для улаживания формальностей. Ближайшие пару суток вам придется провести в СИЗО. Можете собрать необходимые вещи.
Дальнейшее происходило стремительно, к тому же сработал фактор неожиданности, чем Кольцов и оправдывал свое замешательство, а как следствие – несвоевременное реагирование.
Михаил кулем рухнул к его ногам и стал биться лбом об пол, речитативом повторяя одну и ту же фразу: «Я ничего не помню, а значит не виноват!»
Кажется, он говорил еще что-то о ведьмах, не отпускавших его домой, и о сером тумане.
– Они во всем виноваты! Не я! – выдал он надрывно, обрывая крик надсадным кашлем.
Мать застыла в стороне каменным изваянием, даже она опешила от поведения любимого дитятки. А дитятко чугунным лбом взяло и ударило Кольцова в колено. Вспышка боли, короткий шок и разноцветные мушки перед глазами дали паршивцу фору.
Бросившись к двери, Кольцов надеялся схватить беглеца, когда в полумраке столкнулся с чем-то огромным и твердым. Поднял глаза и им же не поверил. В тесной прихожей, ставшей таковой от заполнившего ее тела, стоял Жора и непонимающе таращился на Кольцова.