Майя невольно улыбнулась, вспоминая смешное прозвище, которое дали ее однокласснику. В школьные годы Родька был заправским шутом, правда, с отличными способностями к физике и математике. Помогал ей в старших классах, когда ее вгоняли в ступор гигантские формулы, тогда как Майя подтягивала его по гуманитарным предметам.
Теперь же стал важным бизнесменом то ли в Цюрихе, то ли в Осло — их Резиновый Утенок расправил крылья…
Впрочем, она тоже не жаловалась на судьбу и тоже смогла пробиться, несмотря на то, что в школе ее прозвали Марусей.
Придумал это прозвище Артем Спасский в первый же день, когда появился в их классе. Перевелся из другой школы чуть ли не в середине учебного года, вошел в кабинет — им было лет по двенадцать-тринадцать, — после чего уверенно двинулся в сторону последней парты, где Майя давно и счастливо пребывала в одиночестве.
Рисовала в своем блокнотике, предаваясь радужным мечтам.
Новенький совершенно бесцеремонно уселся рядом с ней, потеснив разноцветные восковые мелки, раскатившиеся по парте, и Майя уставилась на него с изумлением.
Что он забыл рядом с ней, которую в классе считали чуть ли не блаженной?..
Но новый мальчик был настолько красив, что у нее перехватило дух, и Майя сразу же забыла, о чем собиралась у него спросить. Вместо этого потянулась к блокнотику, решив зарисовать, но спохватилась.
В его присутствии ей почему-то сразу расхотелось выглядеть блаженной.
— Тебя как зовут? — спросил у нее.
— Майя… Майя Самойлова.
— Марусей будешь, — вынес он свой вердикт. — Меня Артем зовут.
И Майя поняла, что пропала.
«Это» — свою влюбленность в Спасского Майя привыкла называть «это» — растянулось не только на все школьные годы, но еще и захватило много лет после выпуска.
Спас Майю только испанский берег, который ее и излечил.
И она надеялась, что уже окончательно — последние пару лет Майя практически не вспоминала об Артеме. Вот и сейчас, в Н-ске, уговорила себя, что они не могут пересечься, потому что это противоречит всем законам физики… Да что там говорить, всем законам природы!
Таких совпадений попросту не бывает, сказала она себе строго.
Тут снова распахнулись стеклянные входные двери. Полноватый охранник, на которого напялили глупую ливрею чуть ли не до пола, из-за чего вид тот имел довольно жалкий, кивнул, пропуская Родьку, и мысли об Артеме вылетели из ее головы окончательно.
Родион Роданов, их Резиновый Утенок, изменился, возмужал. Стал уверенным, холеным, улыбчивым, прячущим темные глаза за дорогущей оправой модных очков. Роста он был среднего, так что Майя на здоровенных каблуках, от которых у нее уже начинало сводить голени, оказалась с ним наравне. Подошел, с явным удовольствием приложился к ее щеке, затем всучил огромный букет кроваво-красный роз.