В частности, немцам не удалось схватить руководителей — Мовинкеля Нильсена и Ивара Дюнгеланда. Дюнгеланд работал в конторе ленсманна[10] в нашем городке. С приходом немцев он не бросил этой должности, а использовал ее для помощи патриотам. Он снабжал необходимыми документами многих, вынужденных скрываться от оккупантов. Когда немцы заподозрили что-то неладное, то было уже поздно. В мае этого года Ивар скрылся в горах.
25 ноября
Вновь ходила в Тесдаль. Была отвратительная погода — дождь, слякоть, на небе ни звездочки. С трудом добралась до домика брата. Хотела попросить его проводить меня до лагеря. Еле достучалась, все двери и окна в домике были закрыты. Брат объяснил, что боится обыска. Во время облавы он был на волосок от смерти. Немцы окружили фабрику, где он работает, и открыли огонь из пулеметов и автоматов по окнам и дверям. «А куда ты собираешься в такую погоду, Мария?» — «В Тесдаль, к русским». — «Ты что, сошла с ума? Сейчас все дороги кишат гестаповцами!» Он предложил переночевать у него, но я отказалась. Пленные должны получить то, что я им несу.
В Тесдаль мне пришлось идти одной, брат не пошел со мной. Путешествие через лес было не из приятных. Ноги проваливались в грязи, тяжелый рюкзак оттягивал плечи, ветер грозил задушить слабое пламя «летучей мыши», моей верной спутницы во всех странствиях от дома до лагеря. Зато пленные получили мясо и лекарство.
Поляк-часовой с сочувствием посмотрел на меня, когда я отправилась в обратный путь. Этот часовой всегда хорошо относится к пленным. Он химик из Варшавы. Немцы расстреляли одного его брата, а другой погиб в концлагере. Он сам сидел в лагере около трех лет. Я уже писала, что немцы запрещают полякам говорить о своей национальности.
31 декабря
Наступает новый, 1945 год. Неужели и он не принесет нам освобождение? Хотя нет, все идет к этому. У немцев дела плохи, хотя они и пытаются скрыть это. Но люди знают правду. Об этом рассказывают нелегальные газеты, передачи из Лондона. Хорошие новости распространяются быстро.
Последние недели старого года ушли в заботах о том, чтобы приготовить угощение для пленных. Как и раньше, пекари из кооператива напекли несколько сот рождественских кексов, пышек. Муку мы собрали среди жителей. Все это предназначалось для пленных в Тесдале и Бергене. Пришлось поломать голову над тем, как передать такое большое количество в Нюгордский лагерь. С Тесдалем дело проще. Лагерь стоит на отшибе, и отношения с охраной у нас хорошие.
В Бергене же нужно быть осторожнее. Австриец Антон рассказал мне, что за несколько дней до сочельника, сразу же после того как я ушла из лагеря, там появились гестаповцы. Они повсюду искали «пожилую даму, которая помогает русским». Город переполнен немцами — и в форме и в штатском. На каждом углу торчит шпик. Когда я на днях возвращалась из Бергена, то на станции заметила двух подозрительных типов. Один был одет в какие-то неописуемые лохмотья, другой — в приличный серый костюм. Пока я ждала поезд, внимательно наблюдала за ними и заметила, как они обмениваются какими-то знаками. Дважды они даже перебросились словами. Я решила проверить свои подозрения. Ко мне подошла молодая женщина и попросила разменять 50 эре. Ей нужно позвонить куда-то. Я посоветовала обратиться к господину в сером костюме. Прислушавшись, я убедилась, что этот человек говорит по-норвежски с сильным немецким акцентом. Наверняка из тех, кто наводнял нашу страну перед 9 апреля