— Двадцать пятый, куда прикажете доставить «языка»?
Кравцов дал немцу водки.
— Пей, голубчик, чтоб в штаны не наложить… Язык у тебя, случаем, не отнялся?
Немец что-то пробурчал. Мы ничего не поняли. Он выпил водку и попросил хлеба.
* * *
Прибыл командир полка. Его адъютант нес следом радиолу…
— С ним еще и полсотни пластинок, — сказал подполковник. — Для точности ровно пятьдесят две штуки. Обещанный подарок вашему взводу.
Когда все разошлись, Сахнов попросил:
— Включите-ка этот подарочек, гляньте, работает ли? Пусть красавчик споет нам что-нибудь. Давно я не слыхал хорошей песни.
Я включил радиолу. Полный порядок, штучка что надо.
Вот играет скрипка. А вот под закоптелой бревенчатой крышей землянки вдруг раздался низкий женский голос:
Не брани меня, родная,
Что я так его люблю…
Сахнов вскочил.
— Не надо, — сказал он, выключая приемник. Потом закурил и повернулся ко мне: — Интересно, у этого «языка» есть дети?
— Можно спросить.
— А в расход его не пустят, как думаете?
— Ну что ты, Сахнов! Будет жить, зачем же в расход…
Сегодня тридцать первое января. Уже месяц и три дня, как мне девятнадцать. Записи мои заснежены.
«АППЕНДИКС»
Три дня и три ночи ведем непрерывные бои. Вечер. Меня, Кравцова и еще одного лейтенанта-пехотинца вызвали в штаб полка.
— Поступаете в распоряжение первого батальона. На три дня.
— С какой целью? — спросил Кравцов.
— Узнаете на месте.
Землянка комбата совсем в снегу. Из-под снега вьется струйка дыма и копотью оседает на его белизне. Пригнувшись, вошли внутрь. Свет коптилки отбрасывает красные блики на лицо комбата. Он встретил нас невесело.
— Ну, прибыли, артиллеристы? А что это у вас такой вид, точно побитые?
— Как сказать, товарищ майор… — помялся Кравцов.
— А ничего и не говорите, — махнул рукой комбат. — Я скажу. Вот что, орлы: один из моих взводов врезался в расположение противника. Дела там у них — хуже некуда. Командир взвода убит. Затем я вас и вызвал. Кто готов заменить его?
Лейтенант-пехотинец закашлялся:
— Я бы… с удовольствием, да у меня температура…
Майор вопросительно глянул на Кравцова.
— Коли прикажете… Только я близорукий, ночами совсем как слепой.
Майор зло глянул на меня:
— А ты, может, и глухой, и немой, и хромой? Все разом?
— Да нет, товарищ майор, не жалуюсь. Готов к выполнению задания.
Кравцов и лейтенант удалились.
Майор наскоро растолковал мне задачу и показал, как пробраться к «аппендиксу».
* * *
Темно и морозно. Сквозь снежные сугробы я проник в траншею и пошел на запад.
Вокруг белеет снег. Мне чудится, будто я иду по своей могиле и конца ей нет. Только пулеметные очереди то с нашей, то с вражьей стороны свидетельствуют о том, что мир еще существует.