С благодарным кивком взяв у доктора сигарету, майор раскурила её от спички, несколько раз глубоко затянулась. Сбив пепел на свободный от бумаг участок пола около своего бедра, вздохнула:
— Ладно… начну собираться. Ты всё-таки поройся на кухне, погрызи чего-нибудь. Сухари там точно были, а может и колбаса…
Мария поднялась на ноги легко, одним пружинистым движением. Отлепив от спины приклеившиеся листы бумаги, направилась в сторону ванной комнаты. Эрика заметила, что на коже её подруги отпечатались смазанные строчки с этих самых листов — видимо, Эм улеглась на документы прежде, чем на них подсохли чернила. Оставшись в комнате наедине с вороной, доктор Маан протянула руку к птице. Та зло каркнула и сделала стремительный выпад клювом, метя в пальцы девушки. Доктор успела отдёрнуть ладонь, погрозила вороне кулаком:
— Веди себя прилично.
Вероятно, услышав карканье, в гостиную вбежал кот Марии. Разок ткнувшись головой в ноги гостьи, он сел рядом, уставился на ворону холодными жёлтыми глазами. Минуты три или четыре кот и птица мерялись взглядами. Обстановка в комнате начала ощутимо накаляться. К счастью, очень вовремя плеск воды в ванной стих, и оттуда вышла умытая и посвежевшая Мария. Не то, чтобы майор и раньше выглядела плохо — её способность сохранять человеческий облик даже с похмелья поражала Эрику не меньше умения портить еду. Однако теперь иссиня-чёрные волосы Марии, приведённые в порядок гребнем, спадали на плачи эффектной тяжёлой волной, а загорелая кожа казалась чистой и нежной, как у какой-нибудь светской дамы.
— Это что здесь происходит? — строго поинтересовалась женщина у кота. Тот оторвал взгляд от вороны и с достоинством удалился в свой деревянный домик с зелёной крышей — тот самый, где Эм хранила сигареты.
— Назревал конфликт, — призналась Эрика. — Не уверена, что тебе стоит оставлять их одних в квартире. Может, отдашь кота соседу, пока не вернёмся?
— Всё будет в порядке, — отмахнулась майор. — Не переживай, это мои проблемы.
Наскоро вытеревшись куском ткани, слабо похожим на полотенце, Мария принялась ползать по полу на четвереньках в поисках чистой и не слишком измятой одежды. Эрика наблюдала за подругой с нескрываемым интересом. Вкус майора к одежде всегда казался доктору малость эксцентричным, но теперь она, кажется, поняла, в чём дело. Никакого вкуса у Марии не было вовсе, она просто надевала на себя то, что находила на полу, в кучах перепутанных деталей мундира и гражданских костюмов. Невероятным казалось то, что кучи эти были столь же чистыми и приятно пахнущими как сама Эм. Возможно, женщина просто пару раз в неделю отвозила мешки с тряпьём знакомым прачкам, потом привозила назад и вываливала постиранное содержимое посреди квартиры. На глазах у Эрики майор выудила из-под тряпичных завалов пару свежего белья и белоснежную офицерскую рубашку с золотым шитьём по воротнику. Почти не мятую. Надев и застегнув рубашку на все пуговицы, Эм заправила её в то, что доктор называла «нештанами». Нештаны Марии когда-то были парусиновыми брюками — пока майор не отрезала им штанины под корень. То, что осталось, прикрывало очень небольшую часть стройных бёдер женщины, однако майора эта смущало куда меньше, чем Эрику. На плечи Эм набросила свою гражданскую алую курточку с пришитыми на грубую нитку эполетами без кистей. Наконец, солдатские ботинки она сменила на отыскавшиеся за домиком кота ботфорты. Не флотские и не кавалерийские, а гражданские, охотничьи — серые, высокие, мягкие, с широкими отворотами. Последней деталью костюма стала кобура с пистолетом-ротатором, которую майор отцепила от наплечной «сбруи» и подвесила к поясу. Закончив, Мария подмигнула доктору и улыбнулась: