Например, вспомним, как он описывает, почему его герой Шоэль Горовиц не присоединился к своим друзьям, чтобы вместе с ними перебраться через границу в Румынию и дальше в Эрец-Исраэль. Там есть такой отрывок… если читать его как есть, то это либо просто плохой отрывок, плохая проза — но представить себе плохую прозу у Прейгерзона невозможно, — либо это жестокое противоречие самому себе. Он пишет: «Он остался, потому что… он остался, потому что…» — и вы не знаете, смеяться или плакать от этой попытки самооправдания, когда человек знает, что на самом деле это была с его стороны слабость, и он должен был пойти вместе с ними.
Мы приходим к тому самому знаменитому году, проведенному Прейгерзоном в Эрец-Исраэль, 1913 — 1914 учебному году, после которого часть ребят поехала в Россию на каникулы в сопровождении своего учителя Давида Душмана (он же Давид Закай). Среди этих ребят были Шлёнский и другие. Этот период очень близок мне, так как в моей последней книге «До конца» мне совершенно случайно довелось описать именно этот год в гимназии «Герцлия», перед началом Первой мировой войны и высылкой всех российских подданных из Палестины в Александрию. Этот год, проведенный в Эрец-Исраэль, был для Прейгерзона не просто ностальгией, он навсегда определил для него многое, в том числе и верность ивриту. Эта верность не была, так сказать, беспочвенной, у нее были корни в Земле Израиля, и в этом ее сила. Прочту небольшой отрывок о весне в Эрец-Исраэль:
Никогда Шоэль не видел такой прекрасной весны, как в этой стране. Только открываешь утром глаза — и вот уже на душе у тебя праздник. Ты умываешься, завтракаешь с ребятами, кладешь в сумку книги и тетрадки и идешь в гимназию. На небе и на земле — весна. Резкий запах красных южных цветов плывет в прозрачном воздухе. Невдалеке открывается море, где стынет парус одинокий. Солнце не жалеет своих щедрот, лица у всех загорелые, и у Шоэля тоже. Весь мир добр к парнишке. На нем короткие штаны, легкие сандалии и белая рубашка, и весь он открыт солнцу, ветру, воздуху и струящейся вокруг жизни. Первой еврейской жизни после двухтысячелетнего перерыва. Шоэль не знал этого, но он был одним из посланников народа — маленьким посланником разбросанного народа, стоящего перед эшафотом…
Еще два слова про героя этого рассказа, Шоэля Горовица. Что означает его имя? Просто «Шаул» на идише? Нет, я думаю, это от ивритского слова «спрашивающий»; а если из первой буквы фамилии Прейгерзон убрать дагеш, то мы тоже получим нечто вроде «спрашивающий», только на идише. А в фамилии Горовиц три последние буквы образуют имя автора — Цви. Итак, «Шоэль» — это «великий задаватель вопросов», а кроме того, это может означать еще и «тоскующий», «взыскующий», «стремящийся»…