кровавым вином, а затем за ненадобностью выбросили на помойку.
Тройка, семерка, туз…
А. Пушкин. «Пиковая дама».
Много, ох много мытарств выпало на долю Изи Чоклина: учился в университете, картежничал, судился, четыре раза женился, дважды вылетал из Чека за шкурничество и вновь возвращался на службу… Тяжелая, мученическая жизнь была у него — не позавидуешь.
Отец нашего героя — Яков Лейбович Чоклин — мечтал стать раввином: знал назубок талмуд и свободно говорил по-древнееврейски. Судьба распорядилась иначе: в 1894 году он женился на Этле — дочери торговца. Тесть имел бакалейную лавку и собственный дом в селе Стольничены Бессарабской губернии. Яков Лейбович был беден и с мечтой пришлось растаться: он стал помогать тестю наживать капитал. Через два годя Этля родила мальчика. Его нарекли Израилем. Когда Изе исполнилось четыре годика, его отдали в хедер — еврейскую начальную школу.
К тому времени отец, поднаучившись у тестя торговым сделкам, решился открыть собственное дело. Он уехал в Одессу, где сперва давал частные уроки, а затем, скопив денег, приобрел большую квартиру: в семи комнатах поставил койки, которые и предоставлял соплеменникам для ночлега. За определенную плату, разумеется. Дело быстро пошло на лад и вскоре вся семья перебралась в Одессу. Изя поступил в еврейскую гимназию Иглицкого: «единственной целью и даже мечтой у отца являлось дать образование своим детям для того, чтоб мы, получив культурное ремесло, не были теми элементами, которые жестоко эксплуатировались в условиях царской России»(1).
Труды Якова Лейбовича не пропали даром: Изя окончил гимназию и подался на юридический факультет Одесского университета, а его брат Гриша поступил в консерваторию. Тут грянула первая мировая война: студенты бросали учебу и уходили сражаться «за веру, царя и Отечество». Изя царя ненавидел, веры был иудейской, а потому воевать не хотел. Стал скакать с факультета на факультет, «чтобы не попасть на службу в царскую армию и этим самым на фронт»(1). Жил припеваючи: пока сверстники проливали кровь и кормили вшей в окопах, он совершенствовался в картежных играх и распутничал. Так, за преферансом, под звон бокалов, в табачном дыму и встретил 1917 год.
Началась катавасия: одна власть меняла другую с молниеносной быстротой. Наконец, Врангель в последний раз призвал под российские знамена добровольцев. Брат Гриша от демобилизации уклониться не сумел: попал в Белую армию, где сошел с ума и очутился в желтом доме. Изя от службы опять отвертелся и продолжил веселое времяпрепровождение. В те смутные годы он остерегался иметь какие-либо взгляды, хотя, как утверждал позднее, «туманно-революционно был настроен, как переживший много мытарств, будучи евреем, от царского правительства( 1).