– Посижу, – сказала Марина.
Свекровь спала, легонько всхрапывая.
Марина сквозь плед потрогала ее за ногу. Свекровь перестала храпеть и повернулась на бок, лицом к диванной спинке.
Марина встала и пошла в спальню. Туалетный стол красного дерева стоял между кроватью и окном.
«Старинная вещь, девятнадцатый век, но барахло и в ужасном состоянии, – думала Марина. – Вот у нас всё музейного уровня… Буль и Жакоб. Господи! Да кому это надо? Детей не будет. Продать и деньги прогулять, проездить по заграницам? С кем? С этим воришкой, влюбленным в мамочку? Развестись, найти другого? Но это же какая возня. Да и кто меня возьмет с заращением труб и хроническим миокардитом… Разве такой же мелкий подлец».
Вот хрустальная шкатулка. Марина подняла крышку. Ее «маркиза» лежала, обнявшись со вдовьим кольцом. На секундочку даже стало жалко их разлучать.
Марина усмехнулась, аккуратно взяла «маркизу», положила в карман джинсов. Закрыла шкатулку, не брякая крышкой. Прошла в гостиную. Склонилась над свекровью, потеребила ее плечо и шепнула:
– Антонина Павловна, я все-таки пойду домой. Я сама дверь захлопну, хорошо?
Свекровь что-то утвердительное проговорила сквозь сон.
* * *
– Марина! – радостно крикнул Павлик, выскочив ей навстречу в прихожую. – Нашлась твоя «маркиза», кричи ура!
Он разжал кулак и показал ей кольцо.
– Ура, – едва выговорила Марина. – А где она была?
– Представь себе, в книжном шкафу. На полке. Где «Литпамятники». За статуэткой Сократа.
– Я ее туда не клала! – сказала Марина.
– Ага! – пожал плечами Павлик. – Это я ее у тебя украл и спрятал. Да? Так?
– Не знаю, – проговорила Марина и покраснела. – Нет, конечно. Ерунда. Прости меня. Пашенька, прости меня, я дура, я сумасшедшая, прости меня, бога ради!
Стыд и раскаяние охватили ее.
Боже, как она его оскорбила в своем уме, назвала вором, заподозрила в каких-то извращениях, отчего, зачем? И заодно свекровь тоже обмазала грязью в сердце своем, как это глупо, как стыдно!
Она спрятала руки за спину, поспешно стащила с пальца «маркизу» свекрови, сунула ее в задний карман джинсов. Протянула руку Павлику.
– Спасибо, родненький! – сказала она. – Как я рада! Ты меня простил? Нет, скажи – простил?
Он надел «маркизу» ей на средний палец правой руки. Поцеловал ее сильно и ласково. Она обняла его в ответ.
– Я тебя люблю, – сказал он и повторил шепотом, обнимая и гладя ее по спине и ниже. – Я тебя очень- очень люблю. Очень-очень-очень…
– Погоди! – она вырвалась. – Я забыла одну вещь. У твоей мамы. У Антонины Павловны… Я сейчас!
Повернулась и выбежала вон.
* * *