Но напрасно она тогда так поняла Файка. Он Козина нам не обещал. А бабушкино возмущение он подытожил так:
— Я думаю, что не очень много времени пройдет, он покажет себя. Володя Высоцкий — гейий, и имя его будет греметь на весь шар земной.
Так сказал мой муж, и это было давно, более тридцати лет тому назад. И на это моя бабушка вздохнула и махнула рукой, а я просто не поверила такому блестящему предсказанию.
Потом мы все встречались не очень часто. Как родственники: зайдут в дом, посидят, поедят-попьют, покурят — уйдут. Тепло и привычно, без волнений. Это была не та, особая дружба, когда люди должны видеться часто, общаться с горячностью и восторгом, и упрекать друг друга, если один день прошел без телефонного звонка. Но мне по сердцу были эти милые, тихие отношения между нашими семьями.
Жили мы тогда все бедно: студенты! Наши семьи вещичками детскими делились, — по-человечески, по-родительски. А до этого еще, когда родилась моя дочь Ирада, кто, как Вы думаете, Ираде приданое купил? Кто его в родильный дом принес, кто меня оттуда забрать пришел? Людмила Абрамова. Студенты, с ее подачи, собрали Ираде на приданое, из своих скудных средств, а Людмила все это купила и привезла мне.
Я к ней очень тепло отношусь, испытываю и чувство глубокого уважения. В студенческие годы она вообще была недосягаемой величиной для всех нас, студентов-роммовцев. Глубоко образованная, знающая языки, тонко разбирающаяся в такой запрещенной тогда поэзии, как стихи Гумилева, Ахматовой, Цветаевой. Поэтому ей-то было интереснее дружить не с такими «новорожденными», как я, а с эрудитами вроде моего мужа, поэта-студента Китайгородского, Ягодинскопо. Вся эта троица друзей погибла трагически…
Боже мой, какое тяжелое, безгласное было время! Ничего нельзя, ни читать, ни писать. Ни говорить. Запреты, цензура. Мальчикам стало тошно такое существование, и они ушли из жизни. Володе Высоцкому тоже все запрещали, «не пущали». Но он тверже других оказался. Выстоял. Но какой ценой!! Вечная ему слава за его великое искусство. И вечная ему память за его не менее великое мужество.
Беседа с Игорем Николаевичем Ясуловичем
— Что я помню о том времени, когда учился в мастерской Михаила Ильича Ромма? О Людмиле Абрамовой? О Владимире Высоцком?
— Да. Интересно мнение об актерской судьбе или, вернее, не-судьбе Людмилы Абрамовой. Чего ей нехватило? Мужества, таланта, трудолюбия? Ведь и Владимир Семенович мог бы помочь!
— Профессия артиста — очень трудная штука! Это какое же везенье должно быть, чтобы и режиссер был хороший, чтобы и роль тебе дал, для которой ты родился, как, например, Говорухин Высоцкому роль Жеглова! А тут берешь, что тебе предлагают, стараясь изо всех сил примерить на себя неподходящую одежду… Не напрасно Георгий Милляр — самая популярная Баба-Яга нашего кинематографа, — сказал, когда ему, наконец, — в восемьдесят пять лет! — присвоили звание Народного артиста РСФСР: «Спасибо, я думал совсем не дадут, — не тех генералов играл…»