И, повернувшись к королеве, он промолвил:
— Спокойной ночи, сударыня.
Король пребывал не в лучшем расположении духа; трусом он не был, но все эти крики немало его перепугали.
Вендрамин продолжал орать во всю глотку.
— Прошу вас, преподобный отец, — сказал Франческо, находя выход своему гневу, — замолчите. От ваших воплей у меня лопаются перепонки.
Но Вендрамин заголосил еще громче — ни один бык никогда так не ревел!
— Трех швейцарцев сюда! — крикнул тогда король.
И этим крепышам из зеленой Гельвеции он приказал:
— Поднимите люстру.
Как ни старались швейцарцы исполнить его указание, все было тщетно.
— Ну же, парни, помогите своим товарищам! — воскликнул король.
Вокруг люстры столпился весь пост.
Но, как часто бывает в подобных случаях, чем больше народу, тем медленнее продвигается дело.
Действовали все эти здоровяки столь несогласованно, что люстра накренялась то влево, то вправо, вследствие чего дворец оглашался все новыми и новыми гневными возгласами Вендрамина.
В какой-то момент острый шпиль люстры ссадил великану кожу на спине, и тот испустил ужасный крик, напоминавший скорее рычание льва.
Швейцарцы в испуге попятились, но Вендрамин, одним усилием своей могучей мускулатуры, приподнял люстру, отшвырнул ее в сторону и, распрямившись, сжал в кулаки руки и обвел окружающих кровожадным взглядом.
— Где, — воскликнул он, — тот мерзавец, что расцарапал мне бок?
Лишь Богу известно, осмелился ли хоть один из швейцарцев ему ответить; пост напоминал в тот момент стадо овец, увидевших перед собой разъяренного нубийского льва.
Да что швейцарцы — даже король пришел в замешательство!
И было от чего: какой-то монах поднял и, словно перо, отбросил в сторону люстру, которую едва смогли расшатать десять здоровенных швейцарцев!
Франческо не верил своим глазам; Вендрамин же потирал бок.
— Сводники! — рычал он. — Безбожники проклятые! Швейцарские бездельники! Грязные любители молока и пива! Только приблизьтесь еще ко мне — и я вам вот этими вот руками языки повырываю!
И он продемонстрировал постовым свои огромные ручищи.
Король счел за благо вмешаться:
— Сжальтесь, преподобный отец, над моими солдатами; они сделали все, что смогли.
При виде короля Вендрамин, который на секунду забыл, где он находится, мгновенно взял себя в руки и сделался смиренным и тихим, аки агнец.
— Ах, сир, — промолвил он. — Какое потрясение! Ваше величество должны понять мои эмоции; я чуть не умер от страха. Эта люстра могла меня раздавить.
— О, такое вряд ли возможно, преподобный отец! Какая люстра на вас ни упади, вы отделаетесь лишь несколькими синяками, в то время как если на люстру упадете вы, она, вероятно, превратится в лепешку!