Золотой корсар (Нуар) - страница 205

— Действительно! Пошлите кого-нибудь к судье.

И, похохатывая, король вернулся в свою спальню.

Франческо пребывал в великолепном расположении духа…

Он шепнул пару слов своему камергеру, и часом позже уже знакомая нам герцогиня — та самая, что была без ума от Паоло — вошла через небольшую дверь в комнату, располагавшуюся по соседству со спальней Его Величества.

Знал бы Вендрамин, чем закончится его кровавый фарс!

Глава XVIII. Лошадь и всадник на щите

Великан немедленно побежал к своему крестному и обнаружил того спящим беспробудным сном пьяницы.

Отослав впустившего его в монастырь монаха, Вендрамин потряс преподобного отца как следует.

Вскоре у капуцина наступило пробуждение.

— Не надо, Хуанита, — пробормотал он. — Не тряси меня так.

Вендрамин улыбнулся.

«Похоже, — подумал он, — ее зовут Хуанита, малышку крестного».

Набрав полный жбан воды, он сказал монаху:

— Вот, выпейте.

Жадно схватив кувшин, преподобный отец осушил его одним махом:

— Тьфу! — проговорил он, возвращая кувшин. — До чего ж тошнотворное пойло! Ах, сын мой, какое предательство!

— Давайте-ка приходите в себя, крестный; ситуация серьезная.

Монах протер глаза.

Видя, что разум преподобного еще не совсем прояснился, Вендрамин налил воды в супницу, схватил крестного за затылок и окунул его голову в миску, вследствие чего вода разлилась по всей скатерти.

В таком положении он продержал монаха с полминуты.

То было не совсем почтительно, но практично: этого времени оказалось достаточно для того, чтобы из преподобного отца вышел весь хмель.

Когда Вендрамин наконец отпустил крестного, тот схватил за горлышко огромную бутыль и с вполне объяснимой яростью начал ею размахивать; но он так дрожал от гнева, что бутыль выскользнула из его пальцев и, со свистом пролетев мимо великана, разбилась о стену.

Вендрамин и бровью не повел: ну, разбилась рядом с его головой бутылка — что с того?

Даже лопнувший мыльный пузырь произвел бы на него большее впечатление!

Уже в следующее мгновение вмиг протрезвевший и успокоившийся монах и его крестник сидели за столом и мирно, словно ничего и не случилось, беседовали.

— Прошу вас, дорогой крестный, — сказал Вендрамин, — выслушайте меня очень серьезно.

— Говори, негодник.

— Пока вы тут дрыхли, как упившаяся вусмерть абруццкая свинья, я спасал вашу честь, крестный.

— О, сын мой, ты меня оскорбляешь!

— Даже и не думал. Ну напились вы, как абруццкая свинья — что с того?

— По правде сказать, это меня нисколько не тревожит.

— Гораздо важнее то, что я выполнил вашу миссию, не так ли?

— Мою миссию! Ах, да!.. Так ты, дитя мое, — воскликнул монах, — присутствовал при допросе этой мятежницы?!