Язык у батюшки еще немного заплетался, но говорил он от всего сердца.
— Достань саблю! — сказал он солдату, и тот машинально повиновался.
Монах повернулся к серпентам:
— Играть осанну!
С этими словами он подлез под коня, схватил его за задние ноги и, лишив животное возможности двигаться, поднял его вместе со всадником.
Все четыре копыта лошади оторвались от земли.
Король не мог поверить своим глазам, что до Вендрамина, то он пробормотал:
— Не считая меня, такое вряд ли еще кому под силу.
Он восхищался равному ему по силе.
В этот момент на плечо великана легла чья-то рука, и он обернулся.
То был Паоло.
— Мне нужно, дружище, — сказал Корсар, — чтобы ты переоделся и отнес вот это в тюрьму.
И он передал Вендрамину сверток, в котором лежали веревочная лестница, пила и несколько других предметов.
— Хорошо, — произнес Вендрамин.
— Скажешь маркизе, что ей нужно перепилить оконную решетку.
— Без проблем.
— Это должно быть сделано уже сегодня; я буду у тюрьмы в районе часа ночи. Когда она подаст сигнал, помахав платком, мы подойдем к стене. Пусть привяжет к чему-нибудь лестницу, мы ее натянем, и она спустится. Иди, и удачи.
И Паоло удалился так же незаметно, как пришел.
Очарованный проделкой преподобного отца, король бросал пригоршни экю в толпу, которая кидалась собирать монеты с обычной в таких случаях поспешностью; образовалась порядочная толкотня.
В это время Вендрамин отвел преподобного отца в сторонку и сказал ему:
— Мне нужно вернуться в монастырь.
— Зачем?
— Я хочу все же попытаться наставить эту несчастную узницу на путь исправления, крестный.
— Ах, малыш, если у тебя это получится, король, наверное, пожалует нам целое поле.
— Возможно. Но, когда вернетесь к себе, никуда не выходите; пока я буду в тюрьме, вас нигде не должны видеть.
— Будь спокоен.
Вендрамин зашагал прочь.
— Ты видел, как я поднял лошадь?
— Это было великолепно! Я бы так не смог.
— К этому, дитя мое, меня подтолкнула твоя история с люстрой; я захотел доказать тебе, что твой крестный тоже не лыком шит.
— Да я в этом никогда и не сомневался! — сказал Вендрамин.
И он побежал в монастырь — переодеваться.
Паоло остановил лошадей в паре сотен метров от красного дома и, бросив карету, оставшийся путь они с доктором проделали пешком.
Окна особняка были ярко освещены, что немало удивило Корсара.
— Не скажешь, что эти люди пребывают в печали, — прошептал он.
— Да уж, — поддержал его Рут и едва заметно улыбнулся.
Паоло прислушался, и северный ветер донес до него радостный шум праздника, рефрены застольных песен, раскаты звонких голосов.