Но как тюремщик прознал о побеге в тот самый момент, когда, казалось, все уже было на мази?
Виной тому был прискорбный случай.
В соответствии с тюремным уставом смотрители обязаны были ежечасно совершать обход всех коридоров и прислушиваться к подозрительным шумам; кроме того, главному тюремщику предписывалось лично следить за тем, как его люди выполняют данные инструкции.
Проходя мимо двери камеры маркизы, он услышал слабое металлическое позвякивание и мгновенно насторожился.
Случилось так, что, вытаскивая решетку, маркиза слегка задела ею о другую; к тому же решетка оказалась столь тяжелой, что хрупкой женщине не удалось опустить ее на пол совсем уж бесшумно.
«Что бы все это значило?» — подумал тюремщик.
И он весь обратился в слух.
Шуршание юбок, шарканье ног, передвигаемые стулья — все это доказывало, что узница ходит по камере, и сей факт его весьма удивил.
Разве не должна она была испытывать дикую боль в ногах после вчерашней пытки?
Он открыл дверь…
Маркиза к тому моменту уже начала спускаться по лестнице, но, проявив завидное хладнокровие, тюремщик выхватил нож и пригрозил перерезать веревки, и по голосу его чувствовалось, что то была не пустая угроза.
Веревки на таких лестницах очень тонкие, и Паоло, ни секунды не сомневаясь в том, что одного взмаха ножа окажется достаточно для того, чтобы жизнь маркизы оборвалась раз и навсегда, крикнул Луизе приказным тоном:
— Поднимайся!
Заметив, что молодая женщина колеблется, он вынужден был повторить:
— Поднимайся!
Пока беглянка была на лестнице, тюремщик хранил молчание, но стоило ей оказаться в камере, как он завопил:
— В ружье!
Но никто не откликнулся на его призыв.
Высунувшись из окна, он заметил на улице людей в униформе и, приняв корсаров за патрульных Его Величества, вновь заголосил во все горло.
— Бедняга!
Выпущенная Паоло пуля раздробила крикуну руку и, отпрянув назад, тот закричал еще громче, на сей раз — от боли.
— Ты заплатишь за них, негодница; обязательно приду взглянуть на то, как тебе отрубят голову.
С этими словами он побежал было поднимать на ноги персонал тюрьмы, но подчиненные уже спешили на помощь…
— Ко мне, — пробормотал тюремщик. — Я ранен.
Волнение и боль его были столь сильными, что он зашатался и, упав на руки своей супруге, успел произнести лишь одно слово: